Другим полноправным членом большой и недружной магазинной семьи был Рафаэль, занятый на продаже спортивных аксессуаров и, по существу, ощущавший себя одним из них. Судя по его поведению, в своем представлении он был совершенно особой личностью, с божественным предназначением украшать собою все человечество, хотя на самом деле его невозможно было причислить к категории даже просто приятных на внешность мужчин. Словом, представьте себе невысокого гражданина, с обширными залысинами на голове и огромным количеством свисающего по плечам, бокам и животу жира, образующего множество складок, к тому же постоянно всеми этими жировыми отложениями вибрирующего, наподобие студня или желе. Помню, как однажды в магазине не было ни одного покупателя, а стоявший напротив за прилавком с аксессуарами Рафаэль все это время, пуская слюни, молча в упор меня разглядывал. Затем он приблизился ко мне почти вплотную и начал что-то хрипеть, как всегда, вибрируя всем телом, наподобие только что стартовавшей ввысь космической ракеты. Сначала я подумала, что ему стало плохо, и не на шутку перепугалась. Ведь всем известно, что люди с выраженной степенью ожирения склонны к инфарктам, инсультам и прочим заболеваниям. Однако сразу же вслед за этим из огромной Рафаэлевой туши выделились губы, сложились в трубочку, зависли у меня над ухом, и оттуда раздалось хриплое: «Слушай, русская, а ты ничего. Пошли на склад, потрахаемся, заодно узнаешь, какая у меня в штанах большая штуковина». От услышанного у меня пропал дар речи. И если бы я попыталась что-нибудь ему ответить, то, наверное, стала бы сильно заикаться, причем уже до конца жизни. В дальнейшем, понаблюдав за Рафаэлем несколько месяцев, я окончательно убедилась в том, что он был мерзкой и смрадной гусеницей не только снаружи, но и внутри, что называется, до мозга костей. Кстати говоря, такой же непотребный вид имели его любовницы, периодически заходившие за ним на работу. Все как одна они были одеты в длинные, подметавшие пол юбки, и своими густо намалеванными лицами напоминали типичных официанток советской эпохи. Что же касалось трудовой деятельности Рафаэля, то с такими телесными объемами ему не то что работать, а просто стоять на ногах было весьма затруднительно, поэтому застать его можно было где угодно, но только не возле предназначенных для продажи спортивных аксессуаров. В частности, большую часть своего рабочего времени он проводил сидя на складе, либо в баре, расположенном по соседству с нашим магазином, попыхивая сигаретой и беседуя с кем-нибудь на свои излюбленные темы: секс, наркотики и футбол (а вы-то, наверное, подумали, что рок-н-ролл? Нет, друзья мои).

К слову, повествуя о нестандартной внешности моих коллег по работе, мне бы хотелось выделить одного весьма примечательного, причем издалека, сорокалетнего продавца по имени Бернард, одно время работавшего там на должности заведующего секцией серфинга. Полагаю, что вы когда-нибудь слышали или даже видели представителей движения хиппи, чья своеобразная философия на практике выражается в бесконечных пьянках и гулянках, а также в ношении всевозможной фольклорной атрибутики, придающей им вид индейцев или шаманов. Чисто внешне Бернард был довольно эффектен и, я бы даже сказала, живописен. Чаще всего он носил одежду с яркими гавайскими мотивами, а его голову украшали длинные тонкие африканские косички, раскрашенные во все цвета радуги. Все свои отпуска Бернард ежегодно проводил на острове Ибица, где, как известно, даже в весьма респектабельных отелях может внезапно погаснуть свет или исчезнуть горячая вода, но никогда, ни при каких обстоятельствах там не возникнет дефицита во всевозможных наркотиках. Каждый отпуск он с завидным энтузиазмом спускал на дискотеках Ибицы все свои годовые сбережения, и такое легкомыслие вызывало нескрываемое негодование у его напарницы по работе, которую звали Инесс. И вот однажды в секции серфинга разгорелся немыслимый скандал. Оказалось, что большую часть своей одежды Бернард не покупал, а воровал, причем в своей же секции, унося ее домой прямо перед носом у сослуживцев в большой спортивной сумке. Кстати, поймала его на воровстве своя же коллега по секции, Инесс, тридцатипятилетняя честная труженица, добродетельная жена и мать семейства, состоящего из вечно гулявшего от нее на стороне мужа и двоих детей. Сказать по чести, выглядела она потрясающе: узкая талия, ровный загар, красивая прическа, почти неприметный, подчеркивающий достоинства ее миловидного личика, макияж. Но при этом в ее характере не было даже мало-мальской изюминки. Все, кому когда-нибудь приходилось работать с Инесс, изнывали от скуки, признаваясь, что поговорить с ней ну совершенно не о чем. Наверное, по этой же самой причине ее муж постоянно ей изменял. «Во, ненормальный! Купил бы себе радио и успокоился!» – возможно, отреагирует на это кто-нибудь из читателей. И все же самым драматичным в его изменах для Инесс было то, что она искренне не понимала, что же в ней на самом деле было не так. Ведь она рано вставала, вкусно готовила, много работала, прилично зарабатывала, да и дети благодаря ее усилиям были сыты, обуты, одеты и учились в школе не хуже других. «Так что же ему, этому неисправимому бабнику, еще надо?!» – недоумевала Инесс. В общем и целом, можно сказать, что история ее жизни была простой и незамысловатой: сразу после школы она вышла замуж, а после рождения первого ребенка устроилась уборщицей в какой-то заурядный отельчик, в котором проработала десять лет кряду. И когда, наконец, Инесс приняли в магазин на должность продавщицы, то радости ее не было предела. О такой приличной работе она мечтала долгие годы, а потому, застукав своего напарника по секции на воровстве, сдала его начальству с величайшей радостью. К слову сказать, это была не столько удовлетворенность полицейской собаки, которую за каждого пойманного воришку гладят по голове и дают вкусную печенину, сколько радость от идеологической победы над совсем оборзевшим раздолбаем. Образно выражаясь, в данном случае идеалы трудолюбия, самодисциплины и порядка бывшей уборщицы, которой никогда и ничего просто так в жизни не доставалось, одержали победу над идеалами хиппаря и зазнайки, руководствующегося принципом «день прожит, и ладно», подобно капитану парусного корабля, сознательно оторвавшему рулевое колесо и плывущему в неизвестном направлении. Думаю даже, что Бернард чем-то напоминал ей собственного мужа, бессовестного изменщика и гуляку, постоянно искавшего в других женщинах чего-то особенного, оригинального и вместе с тем эфемерного, нематериального, непонятного, анархистского, чего-то такого, чего у нее почему-то не было, и чего она, красавица Инесс, великолепно выглядящая в любое время суток, никак не могла понять, а потому еще долгое время не переставала сокрушаться по поводу пойманного на воровстве напарника по работе: «Ну как же так можно жить?! Нет, скажите мне, пожалуйста, как так можно жить?!»

Впрочем, в том магазине работал еще один человек, отличавшийся не только низким уровнем культурного развития, но и полнейшим отсутствием какого-либо внутреннего содержания. Звали его Хуаном и был он заведующим секциями лыжного и подводного снаряжения. Этот низкорослый мужчина квадратного телосложения по характеру был чрезвычайно заносчивым, грубоватым, хамоватым и, в дополнение к этому, с ярко выраженными наполеоновскими замашками. Со своей первой женой он развелся лишь потому, что она его ослушалась, наотрез отказавшись провести свой отпуск с родителями Хуана, проживавшими в маленьком захолустном городишке соседней страны, а вместо этого отправилась с сыном на море. Хуан такого неуважения к себе и своим родственникам не потерпел, сразу подал на развод и с тех пор больше не женился. Другими словами, квадратность Хуана представляла собой не только внешнюю характеристику, но и внутреннюю, выражавшуюся в том, что он постоянно придумывал целый ряд неких правил, шаблонов и постулатов на тему того, как правильно жить, и не отступал от них ни на шаг. Нелишним будет заметить, что хоть Хуан и следил за собой не хуже голливудской звезды: удалял волосы на всем своем низкорослом теле, посещал солярий, спортивный зал, секцию каратэ, массажи, принимал ванны с ароматическими маслами и прочее, но при этом манера его поведения оставалась по-мужлански грубой и нахрапистой, что в его собственном восприятии придавало ему мужественности и сексапильности. Невооруженным глазом было заметно, что профессия продавца Хуану, мягко говоря, не совсем подходила. Хотя при желании из него мог бы получиться, к примеру, неплохой водитель самосвалов или ветеринар, задействованный в усыплении домашних животных. Другими словами, так же, как и Инесс, за неимением культурного содержания, все свои силы он бросал на поддержание внешнего лоска. Однако даже самая стильная марочная одежда смотрелась на нем мешковато, пошловато и клоуновато. По существу, в ней он напоминал боксера-ветерана, с шарообразными бицепсами и вдребезги разбитым носом, непонятно зачем нарядившегося в смокинг дирижера симфонического оркестра.