Войдя, я замер на месте. Обстановка превосходила мое воображение. Больше всего поражал запах. Здесь пахло тухлятиной и плесенью с примесью химикатов. Меня словно окружала сама смерть в странном, необычном виде. Комнату населял настоящий зверинец из мертвых животных. Чучела свисали с потолка, смотрели на меня из-за застекленных витрин. Чучельник придал им «естественные» позы. Мертвые животные высовывали пятачки из-под стола, из-за кресел, с полок, из открытых шкафов.

Перед окном стоял большой фарфоровый умывальник, над ним висела сушилка для посуды. Я осторожно направился к умывальнику, чувствуя, как за мной следят стеклянные глаза чучел, и заглянул в раковину: в ней лежала мертвая собачка крошечного размера – дамы любят носить таких в муфтах. Трупик был свежим, но, судя по всему, его ждала та же участь, что постигла и остальных его собратьев.

Окно выходило на задний двор – бывший сад. Посередине его разделяла утоптанная дорожка. На веревке сушилось белье семейства Вейс. По углам стояли кирпичный нужник и сарай. В задней стене я заметил калитку – значит, за домом был переулок. У стены дома я увидел грубо сколоченный стол и скамейки. На земле лежали мешки с овощами. Все указывало на то, что миссис Вейс и ее дети бросили работать, когда пошел дождь.

Я услышал тихое повизгивание и в первый миг испугался, что какое-то чучело ожило и тянет ко мне свои закоченевшие лапы или распростерло крылья и собирается на меня спикировать. Я круто развернулся и краем глаза уловил движение за шкафом.

– Выходите! – крикнул я.

Из-за шкафа с кряхтеньем вышел маленький человечек в фартуке и легкой шапочке, нахлобученной на взъерошенные седые волосы. Он бочком двинулся ко мне. Вид у него был такой же испуганный, как и у мисс Пул.

– Не бойтесь, – обратился я к нему. – Я из полиции. Вы мистер Бэггинс? – Я показал ему свое служебное удостоверение.

– Да, – прошептал человечек. – Я Бэггинс, Себастьян Бэггинс, сэр…

– У вашего соседа, мистера Дженкинса, кое-что случилось.

– Я слышал крики Руби Пул, – признался чучельник. – Она кричала, что его убили. Его правда убили? Я спрятался. – Он с жалким видом заморгал. – Когда вы постучали, я подумал, что убийца – вы и пришли искать еще одну жертву.

Ну да… вежливые убийцы всегда сначала стучат!

– Нет, мистер Бэггинс, вам ничто не угрожает. Преступник бежал.

Таксидермист выпрямился и вздохнул от облегчения. Потом его лицо снова исказилось от страха.

– А он не вернется?

– Вряд ли, мистер Бэггинс.

Убийца либо нашел то, что искал, в комнате Дженкинса, либо не нашел. Так или иначе, он не вернется.

– Здесь толстые стены? – осведомился я.

– Да, довольно толстые, – осторожно ответил Бэггинс. – Разговоров не слышно. Мне это вполне подходит. Можно сосредоточиться на работе. Разговоры, знаете ли, отвлекают. Животные должны выглядеть правдоподобно. Нельзя, чтобы чучело вышло косоглазым или с горбом на спине. Я горжусь своими творениями. Вон, видите ту сову? Можно поклясться, что она вот-вот слетит на вас! Когда я работаю, я обычно ничего не слышу, даже если бы вы сидели рядом и обращались ко мне.

Я все время пытался не обращать внимания на сову, которой так гордился ее создатель. Птица уставилась на меня явно неприязненным взглядом. Я начал понимать, куда клонит мистер Бэггинс. Он, как и мистер Вейс, предпочитает ничего не видеть и ничего не слышать. И все же я не сдавался.

– Вы не знаете, у Дженкинса сегодня утром были гости?

Перед тем как ответить, чучельник на долю секунды замялся.

– Нет… чтобы слышать или видеть их, я должен был выйти на лестницу. А я все время сидел у себя.

– Вы что-нибудь слышали? – повторил я. – Не отрицайте, если слышали, мистер Бэггинс. В таком случае вы утаиваете важные сведения!

Его лицо жалко сморщилось.

– Кто-то к нему приходил часа два назад. Точнее сказать не могу. Я его не видел. Но мистер Дженкинс, должно быть, открыл ему дверь, и я услышал, как он… мистер Дженкинс… сказал: «Что вам нужно?» Ответа я не услышал. Наверное, потом они вошли в комнату. Вот и все…

– Вы не слышали, как они повышали голоса во время спора?

– Нет, – решительно ответил мистер Бэггинс.

– Может быть, звуки, какие бывают, когда двигают мебель? Или, скажем, грохот?

– Однажды я услышал глухой удар, – признался чучельник, – но не забеспокоился. Где-то там. – Он указал на стену между своей и соседней комнатами, в то место, где стояла плетеная корзина с маскарадными костюмами.

Наверное, тогда убийца закончил свои поиски, подумал я.

– И больше ничего?

– Ничего, сэр. Я не слышал, как гость Дженкинса уходил… Ничего не слышал до воплей Руби Пул.

– Кто занимает третью комнату на этом этаже?

Он посмотрел на меня удивленно и ответил:

– А, вы имеете в виду комнатку, соседнюю с моей! Там моя гостиная, сэр, и одновременно спальня.

– Мне бы хотелось ее осмотреть.

Бэггинс неуклюже прошагал впереди меня к последней двери на площадке и отпер ее, перебрав несколько ключей на связке. Ключи были большие и маленькие, от прочных дверных до скромных, отпирающих ящики стола, и даже совсем крошечных – наверное, от чайницы. Я задумался, зачем ему столько ключей – ведь у него всего две комнаты. Третий ключ – от входной двери… Я спросил Бэггинса о ключах.

– Никогда не знаешь, когда что пригодится, – уклончиво ответил чучельник. – Я никогда не выбрасываю старые ключи.

Он открыл дверь. Комнатка оказалась крошечной, не больше чулана. Бэггинс каким-то чудом впихнул в нее узкую кровать, стол и стул, но больше места почти ни для чего не оставалось. Перед незажженным очагом на треноге стоял чайник. Из окна открывался вид на ту же полоску сада за домом. Я спросил у Бэггинса, известно ли ему, что хранится в сарае, под навесом.

– Овощи, – ответил он, подтвердив слова Вейса. – Там склад для зелени и овощей бакалейной лавки, что на нижнем этаже.

Вспомнив о кирпичном нужнике, я осведомился, как у жильцов обстоит дело с гигиеническими процедурами. Все жильцы пользуются нужником в саду, ответил Бэггинс. Дженкинс, модистка и он сам вынуждены спускаться на улицу и, повернув за угол, входить во двор со стороны переулка через калитку, которую я заметил.

– А наверху? – спросил я, указывая на потолок. – Кто еще обитает наверху, помимо модистки мисс Пул?

– Никто. – Бэггинс покачал головой. – Сейчас две комнаты на третьем этаже никому не сдаются.

– Кто владелец дома?

– Он. – Бэггинс ткнул пальцем вниз.

– Бакалейщик Вейс? – удивился я.

– Он самый. Очень хваткий малый… У него даже гнилого яблока бесплатно не допросишься.