Доходило до абсурда. Арестованным предателям полагался адвокат, ограждающий их от всевозможных злоупотреблений со стороны правоохранительных органов. Многие из таких, с позволения сказать, адвокатов являлись тайными осведомителями иностранных разведок. Они не только выведывали имена, должности и служебные телефоны сотрудников ФСБ, они еще всячески вставляли палки в колеса следствию. Не успевали чекисты довести работу до логического завершения, как против них заводились уголовные дела. Например, за террориста, получившего при задержании фингал под глазом, вступалась Генпрокуратура. Или какой-нибудь педофил из модной тусовки жаловался журналистам, что на Лубянке оскорбляют его честь и достоинство.

Соблюдать законность в подобных условиях было делом нелегким, но ревностные служаки, вроде генерала Молотова, страдали всякий раз, когда приходилось преступать букву закона. А предстоящая операция, бесспорно, выходила за рамки уголовно-процессуальных норм, поскольку они, эти нормы, утверждались людьми весьма далекими от понимания нужд сотрудников спецслужб.

Иными словами, Молотов был вынужден отдавать противозаконные приказы. Одна только несанкционированная операция наемников на Украине могла стоить генералу его лампасов и погон. Но Токаревой предстояло пожертвовать собственной головой. При мысли об этом Молотову стало неловко за свою вспышку гнева.

– В общем и целом я доволен вами, – буркнул он, пряча глаза. – Я внимательно изучил первичные результаты обучения. Наблюдательность – очень высокая. Усвояемость нового материала – феноменальная. Приспособляемость к обстоятельствам – хорошая. Нервная система – удовлетворительная. А как с реакцией?

– Что? – машинально спросила Таня и так же машинально поймала брошенную ей ручку.

– Ничего, – просиял Молотов. – Вопрос исчерпан. Знаете, не каждый мужчина, сидящий на вашем месте, сумел бы отреагировать столь оперативно. Правда, до Олега Белана вам далеко. Иногда мне кажется, что он умеет пули ловить на лету.

– Почему же он тогда не служит в ФСБ и почему он до сих пор не полковник? – Задавая эти вопросы для маскировки, Таня не замедлила затронуть тему, которая интриговала ее куда сильнее. – И почему он живет с напарником, а не с семьей? Насколько я понимаю, они не женаты? Впрочем, не отвечайте, я и без вас догадываюсь. – Состроив пренебрежительную мину, Таня махнула рукой. – Такие искатели приключений не способны ужиться с единственной женщиной. Если ваши вольные стрелки и были некоторое время женаты, то теперь они оба в свободном поиске и будут холостяковать до глубокой старости, пока им не понадобится уход и забота. Я ошибаюсь?

– Нет, – невозмутимо ответил Молотов. – Вы не ошибаетесь. Например, Иван Долото действительно одинок. Несколько лет назад его жена и трехлетний сын погибли в автокатастрофе.

– Ой, – воскликнула Таня. – Какое несчастье!

– Совершенно с вами согласен. Но мы снова отклонились от темы, Татьяна Тихоновна. Вам не об Иване нужно думать, а о совсем другом человеке. Вот об этом.

Жестом фокусника Молотов выложил на стол фотографию, на которой был изображен средних лет мужчина в смокинге и при бабочке. Залысины у висков компенсировались невероятно густой щетиной, покрывавшей всю физиономию мужчины от шеи до самых глаз. Иссиня-черная, лоснящаяся, она напоминала угольный налет на лице шахтера. Наверняка мужчина побрился незадолго до того, как облачиться в вечерний наряд, но прикоснувшейся к снимку Тане почудилось, что палец ощущает наждачную колючесть скул и подбородка. Ей тут же вспомнились истории про акул, о которых пловцы стесывают кожу до крови, и Таня невольно поежилась.

– Какой волосатый, – сказала она, осторожно отодвигая фотографию. – Лапищи мохнатые, а из ушей настоящие клоки шерсти торчат. Это и есть тот самый йети, о котором вы упоминали?

– Йети? – насторожился Молотов. – Кто такой йети?

– Снежный человек, – пояснила Таня. – Большая человекообразная обезьяна.

– Большая обезьяноподобная скотина он, а не человек.

– Даже не знаю, сумею ли я прикоснуться к такому.

– Сумеете, – заверил Таню Молотов. – В противном случае господин Шарко заподозрит неладное, и тогда вам не помогут ни господь бог, ни весь генералитет ФСБ в полном составе. Это чудовище, – Молотов принялся выкладывать на стол все новые и новые снимки, – способно на все.

– Но ведь кто-нибудь будет меня подстраховывать на всякий пожарный случай?

– На страховку надейся, а сам не плошай.

– Расскажите мне о нем подробнее, – попросила Таня, перебирая фотографии Шарко. – В чем он подозревается?

– Он не подозревается, а обвиняется, – жестко произнес Молотов. – Окажись господин Шарко на скамье подсудимых, не миновать бы ему пожизненного заключения по совокупности статей Уголовного кодекса. Но этот хитрый прохиндей ловко устроился. В настоящее время проживает в Крыму, а Крым вне нашей юрисдикции, понимаешь. Там оранжевая чума бушует. Представители российских спецслужб – персоны нон-грата. – Помрачневший Молотов поднялся из кресла и принялся прохаживаться вдоль длинного стола, продолжая размышлять вслух. – Таким образом, действовать придется нелегально, как на вражеской территории. В случае провала средства массовой информации поднимут вой: мол, рука Москвы душит ростки свободного предпринимательства, грубо попирает суверенитет, грозится разрушить демократические преобразования.

– Известная песня, – поддакнула Таня. – А что, Шарко гражданин Украины?

– Пока что не сподобился, – ответил Молотов. – На настоящий момент он стопроцентный россиянин, но украинцы отказываются его выдать. Говорят, что доказательств вины маловато.

– Может быть, – произнесла Таня, – стоит провести более тщательное расследование?

– Куда уж более тщательное. Мы всю подноготную Шарко выяснили, а вес похищенных им якутских алмазов установили с точностью до грамма. По оперативным сведениям, в позапрошлом месяце их у него было пятьсот двадцать два килограмма.

– Ого! – Будь Таня мужчиной, она бы непременно присвистнула. – Но за два месяца Шарко мог продать свои сокровища или хотя бы их часть.

Молотов отрицательно покачал головой:

– Этот предприимчивый негодяй подыскивает ювелиров, которые превратят алмазы в бриллианты. Как только это произойдет, будет поздно. Ускользнет Шарко. С достоянием Российской Федерации. Приближающееся полнолуние – наш последний шанс.

– Почему вы все время говорите о полнолунии? – поинтересовалась Таня. – Шарко лунатик?

– Таких лунатиков в прежнее время к стенке ставили, – скривился Молотов, не прекращая курсировать между стенами комнаты. – Без суда и следствия.

– Времена изменились.

– Изменились. Но понятия о добре и зле остались прежними.

– Хочется верить, что мы на стороне добра, – пробормотала Таня.

Молотов остановился и повернулся к ней так стремительно, что вынужден был схватиться за спинку стула, чтобы сохранить равновесие.