Отойдя на несколько шагов, Иван убедился, что лежбище получилось идеальное. Обнаружить напарника можно было, лишь приблизившись вплотную. Вырытая земля была собрана в черные мешки для мусора, предусмотрительно прихваченные Олегом. Унести их подальше и спрятать в траве ничего не стоит. В такой засаде разве что степной орел приметит.

– Молодцы негры, – заключил Иван.

– Какие негры? – послышалось из укрытия.

– Ну, сомалийцы, которые тебя этой премудрости обучили.

– Сочинил я их, – глухо признался Олег.

– Как? – изумился Иван.

– Очень просто. Для убедительности. Если бы я сказал, что сам под землей прятаться придумал, то ты бы меня на смех поднял. Заявил бы, что в такой засаде от зари до заката не вылежишь.

– А ты пробовал?

– Нет, – признался невидимый Олег. – Вот, пробую. Присоединяйся.

– Как же мы за временем следить будем? – заколебался Иван, которому затея приятеля вдруг перестала казаться такой уж замечательной.

– Внутренний хронометраж включим, – последовал ответ. – И потом сквозь щелочки солнце видно.

– Радикулит можно запросто подхватить в такой берлоге. Сыро.

– Нам примочки пропишут. Свинцовые. И обливание.

– Сусликовой мочой?

– Потом и кровью, – захихикал Олег. – Закаляет.

– И слезами, – пробормотал Иван, принимаясь за работу.

– Поплачь-поплачь. Разрешаю.

– При чем тут я, трепло? Таня… Нас ведь теперь трое.

– Ах, как трогательно! Фраза войдет в золотой фонд мелодрамы. – Олег снова захихикал и заерзал, отчего трава над ним зашевелилась, словно потревоженная юркими ящерками. – Нас теперь трое, любимый.

– Да я тебя за такие шуточки… – Иван задохнулся от возмущения. – Закопаю, понял?

– Так я уже закопался, – напомнил Олег невинным тоном. – Добровольно.

– Но недостаточно глубоко, а?

Ответом было молчание. Решив не ввязываться в словесную баталию, где напарник всегда обставлял его по всем статьям, Иван приготовил себе ложе и занялся его углублением, сгребая разрыхленную почву руками. Олег, томящийся от неподвижности и безделья, вздохнул:

– Эх, одного не предусмотрел. Кое-что не учтено в моих расчетах.

– В следующий раз пивка ящичек прихвати, – посоветовал Иван, – с упаковкой коктейльных трубочек.

– Тогда шланг понадобится, – оживился Олег.

– Пиво сосать?

– Отливать. Не в штаны же мочиться.

Представив себе, как пришлось бы повозиться в схроне в случае малой нужды, Иван заулыбался. Настроение пошло в гору. Когда есть четкий план, остается лишь выполнять его, вместо того чтобы сушить мозги, ломать голову и нервничать. Нормальный расклад.

– Весы, – молвил Олег из подземелья. – Как станем свою долю отмерять?

– На глаз, – решил Иван. – Сколько потянем. Если чекисты среди нашего снаряжения весы обнаружат, они насторожатся и упредят. Им палец в рот не клади.

– Нам тоже. Я сегодня генералу сделку предложу. Мол, сами алмазы сбыть не беремся, просим выплатить деньгами. По государственным расценкам.

– Он тебе треть реальной стоимости предложит, этот жучара усатый.

– А я повздыхаю и соглашусь.

– Зачем?

– Для убедительности. Чтобы не заподозрил, что мы с дистанции задолго до финиша сойдем.

– Разумно, – одобрил Иван, лег в яму и задвигал плечами, приноравливаясь к неровностям почвы. – Все, кончаем базар. Я тоже в подполье ухожу, так что за окружающей обстановкой следить будет некому. Еще не хватало, чтобы нас подслушали.

– Последнее, – быстро произнес Олег. – Как куш делить станем?

– Ну ты спросил! Как обычно. Поровну.

– Но ведь нас теперь трое, лю… Гм. – Сообразив, что шуточки на эту тему могут закончиться плохо, Олег осекся. – Нас трое, – поправился он совсем другим тоном.

– Лично мне, – сказал Иван, – по барабану, на сколько целое делить. У меня арифметика простая. Заработал – получи.

– Но у Токаревой задача полегче нашей.

– Не уверен.

– Брось, Ваня. Основная работа на наших плечах.

– И правильно, – отрезал Иван. – Мы мужики, а она… – Поколебавшись, он нашел замену вертящемуся на языке слову «баба». – …А она женщина.

– Но… – попытался возразить Олег.

– Ты кого с кем равняешь? Женщину с нами или нас с женщинами?

Убийственный аргумент. Не поспоришь. Вздохнув, Олег умолк. Повозившись немного, Иван утихомирился тоже. Лужайка выглядела так, словно была совершенно безлюдной. Яркая зелень, безоблачное небо, радостный щебет птиц, беззаботное порхание бабочек с цветка на цветок… Тишь, гладь да божья благодать. Как всегда накануне боевых действий.

Несмотря на яркий солнечный день, в зашторенной комнате царил приятный полумрак.

– Вставляйте же, вставляйте, – нетерпеливо распорядился Молотов.

– Не получается, – пожаловалась Таня. – Он мне не подходит. Не мой размер.

– Глупости! Размер стандартный. У всех такие.

– Почему же у меня выпадает?

– А вы его слегка поворачивайте, как будто ввинчиваете, тогда он придется впору. Тютелька в тютельку.

Таня последовала совету, и ювелирный монокль в конце концов плотно засел в правой глазнице.

– Ну вот, – проворчал Молотов. – А то: не подходит.

Включив настольную лампу, он повернул ее таким образом, чтобы свет падал на стол перед Таней. Она взяла прозрачный камешек и поднесла его к лампе, любуясь радужной игрой вспышек на гранях. Глаз слегка заслезился от блеска.

– Ну как? – спросил Молотов.

– Красиво.

– Это все, что вы можете сказать?

– Отличный алмаз, – спохватилась Таня. – Наверное, стоит целое состояние?

– Смотря чье состояние. Если какого-нибудь бездомного пропойцы, то вы угадали. – Молотов забрал камешек из руки Тани. – Это кварц, ограненный специально для таких невеж, как вы. – Он вздохнул. – Ну, что ж, попробуем еще раз. – Порывшись в конверте из плотной коричневой бумаги, он выбрал один из камешков и выложил на стол. – Что это?

– Вам хорошо, Мирослав Михайлович, – произнесла Таня. – Вы камни наперечет знаете.

– Легко в ученье, тяжело в бою, – подбодрил ее Молотов.

– А не наоборот?

– Сути дела это не меняет. Отвечайте на поставленный вопрос.