В итоге, решение приняли следующее: полк увести на запад в предрассветных сумерках, на соединение с ядром союзного войска, а в прикрытие оставить малый заслон из пары сотен воев — соорудить засеку на узком участке дороги и прикрыть его засадой бывалых лучников. У засеки дождаться возвращения разосланных во все стороны дозоров — и появления ворога, коли тот действительно объявится… А там уже попробовать взять «языка», способного пролить свет на происходящее, и выпытать у пленного все, что касается численности противостоящих нам поганых и их целей.

То есть сделать все то, что я делал с примерно таким же по численности отрядом прошедшей зимой… Поэтому вопрос, кто именно из «тысяцких» останется руководить засадой и собирать остатки дозоров, в принципе не стоял — я хоть и вызвался сам, но, в сущности, соблюл лишь очевидную формальность.

Тем более, что никакой сверхзадачи мне никто не ставил: путь врагу преградит засека, а наших стрел будет вполне достаточно, чтобы помешать ее быстро разобрать. Потом отступим, не ввязываясь в полноценный бой — а в трех-четырех верстах западнее по дороге вторую засеку с засадой устроит уже Коловрат. Наконец, рядом со мной остался Микула, с началом похода получивший довольно высокое звание сотника… Так что никаких страхов и сомнений не было и нет — задача вполне себе посильная.

Правда, отсутствие нормальных топоров сильно усложняет сооружение засеки, но времени все равно должно хватить.

По крайней мере, я на то надеюсь…

— Боярин, разъезд наш показался! Поредевший шибко, но своих павших с собой везут — и в придачу цельный табун степняцких лошадей!

Ратник, передавший мне весть о первом вышедшим к нам дозоре, мне не знаком — но, сделав вид, что я его узнал, одобрительно улыбнувшись и хлопнув воя по плечу (подобные нехитрые приемы позволяют расположить дружинников к себе), я поспешно запрыгнул в седло и направил скакуна к дороге. Вскоре в поле моего зрения показалась небольшая группа всадников, старший из которых легко тронул пятками бока коня, посылая коня мне навстречу. То, что еще относительно молодой на вид витязь (лет так под тридцать на вид, едва только первые седые волосы появились в темных, как смоль волосах) является старшим, я буквально нутром почувствовал — внутренняя сила и уверенность этого человека в себе реально в глаза бросаются! А еще в глаза бросается то, что кольчуга его вся буквально иссечена сабельными ударами — и дикая усталость, отпечатавшаяся в чертах мужественного лица дозорного…

Мы синхронно склонили головы, приветствуя друг друга, после чего ратник представился:

— Я Млад, десятник разъезда муромских порубежников. Вчера днем мы столкнулись с большим татарским разъездом, приняли бой, прикрывая гонца нашего, Зарева.

На мгновение замолчав, настороженно оглянувшись вокруг, Млад с легким волнением уточнил:

— Вижу я, что Зарев добрался?

Я утвердительно кивнул:

— Добрался. Твой гонец ушел с полком, а я со своими сотнями здесь покуда дожидаюсь ворога… Рад, что вы сумели отбиться! Судя по заводным татарским кобылам, не менее двух десятков ворогов было?

Лицо десятника невольно скривилось:

— Три десятка. Но сами мы бы не отбились, полегли бы всей ватагой… Помог нам булгарин: он поганых в спину рубить начал, когда я думал, что все — конец.

Кивком головы Млад указал на жавшегося чуть в стороне от уцелевших дозорных и незамеченного мной ранее всадника — невысокого, чуть более щуплого и смуглого, чем остальные. Заинтригованный, я поспешил уточнить:

— Свой значит, булгарин-то? Раз против татар пошел?! А о вороге что знает — расспрашивал?

Голова дозора согласно склонил голову:

— Свой, свой. Вместе оставшихся поганых добивали, не дрогнул молодой… Про ворога знает — что тьма их. И что ведет эту тьму нойон Субэдэй-багатур. И что опережал ее татарский разъезд на полдня от силы…

…Ни Млад, ни булгарин не соврали — после полудня к засеке подступил передовой отряд врага. Подступил осторожно, ибо следующие по дороге дозоры урянхаев крепко потрепали наши собственные разъезды, спешно отступающие от накатывающего со всей округи тумена врага. Правда, пробиться к своим удалось немногим — менее полусотни воев из более, чем полутора сотен ратников, следующих до того в разъездах впереди полка. Но и крови они монголам попортили знатно!

Разделив вновь прибывших по обеим сотням, я разбил отряд на две части, спешив своих порубежников и до поры скрыв их в лесной чаще. Ближе к засеке расположилось всего несколько воев, ведущих дозор — в их числе оказался и я, неотрывно наблюдающий за ворогом.

А ворог, в свою очередь, не стал спешить и лезть в западню без разведки. От основных сил татар отделилось десятка три всадников, едва ли не галопом доскакавших до засеки и закруживших подле нее «карусель», рассчитывая, что мы тут же проявим себя! Наивные… Впрочем, и поганые, прекрасно понимая, что засеку вряд ли могли оставить без засады, вскоре остановили «хоровод» и нехотя спешились: десяток остался у сваленных кронами на восток деревьев, еще два отправились прочесывать лес в обе стороны от дороги.

И вот это уже не очень хорошо — пусть подобный ход для меня вовсе не является неожиданностью, и воев от засеки я затем и отвел… Но если монголы окажутся достаточно смелыми и исполнительными (или наоборот, столь сильно боятся своего командира, что готовы рискнуть головой в поисках «злых орусутов») — рано или поздно они заметят схоронившихся лучников. Я-то и дозорные заранее выбрали в качестве укрытия самые густые кусты в итак плотном подлеске — потому о том, что обнаружат именно нас, не особо волнуюсь.

А вот целую сотню воев так просто уже не схоронить…

Потянулись неприятные, томительные минуты ожидания, во время которых даже дышать приходиться осторожно, и волей-неволей напрягаешь слух — тем более, что и урянхаи (вроде бы булгар среди дозорных я не заметил) стараются производить как можно меньше шума, напряженно прислушиваясь во время движения… И именно потому тот факт, что к засаде с востока кто-то приближается, причем приближается именно лесом, выдавая себя хрустом сушняка и шелестом раздвигаемых веток, и что этот кто-то довольно многочисленный, судя по сопутствующим звукам, я осознал вовремя. После чего уже не таясь распрямился — и отправил заранее наложенную на тетиву стрелу в спину ближнего монгола, одновременно воскликнув:

— Бей!!!

Стрелковые навыки «носителя» не подвели и на этот раз — коротко свистнув, срезень ударил в ничем не защищенную спину татарина, заставив того коротко вскрикнуть и тут же начать оседать на колени… Одновременно с тем лес наполнился шорохом встающих на ноги людей, легким звяканьем металла — и первыми боевыми кличами, вторящими моему крику:

— Бей!!!

— Хурр-р-р-р-рааа!!!

Вполне себе толковый командир вражеского отряда попытался обойти засаду лесом, отправив крошечный разъезд в качестве приманки, отвлечь внимание. Но он не учел, что его урянхаи не смогут пройти бесшумно… Что же, теперь передо мной стоит выбор: или принять суматошную схватку в лесу, непривычную для ворога, имеющего, однако, численное превосходство, что рано или поздно скажется на ее исходе. Или увести людей, сохранив их жизни… Задача у меня была задержать ворога — она стоит и сейчас. И если бы не знание того, что Коловрат еще с парой сотен воев встал позади на дороге, и что ему наверняка хватило времени соорудить вторую засеку — я бы принял бой… А так получается, что мне вовсе и не требуется стоять до конца, гробя воев в неравной сече! Потому поколебавшись всего пару мгновений, я поднес к губам витой турий рог — и дважды, коротко протрубил в него, призывая ратников к отступлению.