– На страже доброго имени Уэструдеров, как всегда? – пробормотал Девер.

– Именно.

От страха и разочарования у Хилари сжалось сердце. На какой-то миг у нее появилась надежда, что Монфор встанет на ее сторону. Но на самом деле его светлость просто хотел уберечь Давенпорта от связи с безденежной и ни на что не годной девицей Девер.

И снова она почувствовала себя беспредельно одинокой, брошенной на милость своего родового наследия – и своего ужасного опекуна.

– Не верю! – пророкотал Девер, сердито глядя на Давенпорта из-под насупленных бровей. – Когда, по твоим словам, ты познакомился с моей племянницей?

– Позавчера, – солгал Давенпорт.

– И где вы оба провели ночь? – рявкнул Девер.

Давенпорт смерил Девера высокомерным взглядом.

– В доме ее братьев.

– Где в тот момент происходила оргия?

– Нет, милорд. Я тотчас же приказал… э-э-э… спутницам ее братьев удалиться.

Девер еще больше насупился.

– Стало быть, ты, самый отъявленный негодяй во всем Лондоне, провел ночь под одной крышей с моей подопечной, в доме, где за ней некому было следить, кроме двух ее братьев-пьяниц?!

– Да, – процедил Давенпорт сквозь стиснутые зубы.

– Всю ночь, ты сказал?

– Верно.

От унижения Хилари готова была рухнуть прямо на роскошный обюссонский ковер. Как только Девер метнул торжествующий взгляд на Монфора, ей сразу стало ясно, к какому выводу все пришли.

Голос Давенпорта прорезал воздух:

– Я даже не прикоснулся к мисс Девер – ни тогда, ни по дороге в Лондон.

Леди Арден нахмурилась:

– Никто этому не поверит. – Она обернулась к Хилари. – Мое дорогое дитя, и о чем вы только думали, позволив этому негоднику сопровождать вас в Лондон? Неужели вы не понимали, какими могут быть последствия?

– Я… я… – Хилари ловила губами воздух. Неужели все это происходит на самом деле? Она опозорена. Все ее мечты обратились в прах.

В этот момент она всей душой ненавидела лорда Девера. Зачем ему понадобилось так напирать на это обстоятельство? Какой мужчина станет давить и давить до тех пор, пока не навлечет бесчестье на свою собственную подопечную?

Теперь ей уже никогда не видать сезона. Никогда она уже не встретит мягкого, добросердечного джентльмена своих грез, никогда не будет держать на руках их милых, славных ребятишек. Ее отошлют назад, в дом ее братьев, где ей предстоит гнить заживо среди грязи и разложения, пока она окончательно не забудет все правила хорошего тона. Она будет гнуть спину на братьев и в конечном итоге превратится в иссохшую старую деву – или, что еще хуже, покорится судьбе и станет той падшей женщиной, за которую эти люди ее принимали.

Она не могла этого допустить. Просто не могла.

К уголкам ее глаз подступили жгучие слезы, но она скорее умрет, чем позволит себе расплакаться перед этими чужими людьми с холодными, черствыми сердцами. Из всех присутствовавших только Розамунда выказывала ей признаки искренней симпатии.

После внутренней борьбы девушка произнесла:

– Вы не должны осуждать лорда Давенпорта. Все время нашего знакомства он вел себя с необычайным благородством. Но я прекрасно понимаю, как это может выглядеть в глазах окружающих. Мне так не терпелось добраться до Лондона, что я не подумала о последствиях. – Она приподняла подбородок. – Если бы вы, лорд Девер, а также мои собственные братья не относились ко мне с таким пренебрежением, мне бы не пришлось пойти на этот шаг. Без сомнения, вы полагаете, что я совершила ошибку, отправившись в Лондон с лордом Давенпортом. Могу лишь сказать, что остаться в Грейндже было бы еще хуже.

Она поймала на себе взгляд Давенпорта и, не сводя с него глаз, продолжила:

– Я не сожалею о своем поступке, каким бы глупым он ни казался. Благодарю вас, милорд, за все усилия, которые вы предприняли ради меня. Я прошу прощения лишь за то беспокойство, которое причинила вам и вашей семье.

Ярость охватила Давенпорта, застилая взор красной пеленой. И как только Девер посмел выдвигать такие грязные обвинения против Хилари?

Он считал, что прекрасно умел держать себя в руках, но ее смелая речь разрывала ему сердце – вернее, то, что от него осталось. Слова слетели с его губ прежде, чем он успел остановиться:

– Моя дорогая мисс Девер, вовсе незачем делать из этого трагедию. Раз мои и ваши родные убеждены в том, что я вас обесчестил, есть только один способ исправить дело. Нам нужно назначить дату.

Все дружно ахнули. Теперь их внимание было приковано к Хилари, которая застыла на месте, глядя на него так, словно он сошел с ума. Напротив, именно теперь, связав себя обещанием, он наслаждался мгновением полной ослепительной ясности. Существовал лишь один способ оставить ее в Лондоне. Они сделают вид, будто обручены.

– Дату? – пробормотала Хилари в полной растерянности.

Он не мог обижаться на нее за ее замешательство. Даже его родные и близкие казались сбитыми с толку этим неожиданным проявлением приличий. Сесили и Розамунда смотрели на него широко распахнутыми глазами, слегка приоткрыв рты. Даже аристократические ноздри Монфора раздувались чуть больше, чем обычно.

– Дату свадьбы, – пояснил Давенпорт, явно довольный собой. – Видите ли, за всем этим кроется весьма романтическая история. – Он с улыбкой взглянул сверху вниз на Хилари. – Почему бы вам не рассказать им об этом самой, моя дорогая?

Веки девушки задрожали, словно она вот-вот лишится чувств. Она, запинаясь, произнесла:

– Ох… да, но… – Она с трудом сглотнула. – Вы, милорд, можете поведать все обстоятельства гораздо лучше, чем я.

– Ты никогда не говорил мне, что вы обручены! – воскликнула Розамунда.

– Но это просто невероятно! – подхватила леди Арден. – Как же так вышло?

Хилари ловила губами воздух, словно выброшенный на берег лосось, беспомощно разводя руками, поэтому Давенпорт, как и подобало мужчине, снова бросился вперед, закрывая собой брешь:

– Видите ли, матушка мисс Девер и моя матушка были близкими подругами. Они устроили эту помолвку уже давным-давно.

Он не мог припомнить, как, черт возьми, звали мать Хилари, но это не имело значения. Все равно он имел склонность забывать детали, даже если сама по себе история и была чистой правдой.

К счастью, леди Арден обратилась с очевидным вопросом к самой Хилари:

– А кто ваша матушка, дитя мое?

– Ее имя… ее девичье имя было… Мариголд Уотерстоун, – запинаясь, пробормотала Хилари с отчаянием в глазах. – Она уже умерла. Десять лет назад.

– Мариголд Уотерстоун, – медленно повторила леди Арден. – Да, теперь я припоминаю. Вы очень похожи на нее, моя дорогая.