Запись 55

Сильно потрепанный катер влетает в ангар, проходит процедуру дезинфекции, потом паркуется. У катера не помяты бока, нет никаких видимых повреждений, но покрытие облезло – краска облупилась, местами видна коррозия, как после пребывания в едкой среде.

Из катера вылезает Евграф, после чего помогает выбраться наружу человеку в серебристом скафандре. Человек этот – хуже малого ребенка, похоже, что без помощи не может даже передвигаться.

Они входят в кают-компанию. Оба уже без скафандров – Вит одет так же, как и перед отлетом, в темно-синий тренировочный костюм с тонкими серебристыми лампасами и темные спортивные ботинки.

Евграф усаживает Вита за стол, который заставлен блюдами и напитками. Вит ест без аппетита, глядя перед собой.

Лим (бодро). Вит! Привет! Наконец ты вернулся! Расскажи, что произошло?

Вит не отвечает.

Лим (задумчиво и печально). Похоже, ты прав, Евграф. Не представляю, что теперь делать. Новую информацию о ромбовидной туманности я передал собратьям и во всевозможные справочники.

Евграф (садясь на свое место у иллюминатора). Скажи, как игреки могли не знать о странных свойствах этой диффузной туманности?

Лим. Мы в этом регионе и правда бываем редко. Значит, не сталкивались.

Евграф. Но ведь тронцы, да и другие развитые должны были знать?

Лим. Наверное, да. Даже наверняка. Может…

Евграф. Думаю, ты понял то же, что и я.

Лим (удивленно). Информация засекречена! Почему-то…

Евграф. Но вот почему?

Молчание.

Евграф. Что будем с ним делать?

Лим. После еды, пожалуйста, помоги ему принять душ, а потом уложим в лечебный модуль – надо Вита полностью обследовать. Если он пережил какое-то воздействие на мозг – возможно, это излечимо.

Евграф. Делаю.

Последующие восемнадцать корабельных суток не происходит ничего, заслуживающего внимания. Вит молчит и ведет вегетативный образ жизни. Лим и Евграф между собой переговариваются крайне мало.

Запись 56

Евграф. Пришел ответ от тронцев? Может, смотаемся в систему Сириуса? Пусть на месте его посмотрят.

Лим. Тронцы утверждают, что это излечить невозможно. Это не болезнь. А пройдет это или нет – у каждого по-разному. Возвращаться не будем – Вит столько сил потратил, чтобы пройти Вторые Врата… Представь, если выздоровеет, а больше нас не пропустят? Я вообще думаю, может, нам дали пройти только для того, чтобы от кенурийцев спасти?

Евграф. Тебе видней. Но сколько ты будешь ждать? Год? Два? Мне все равно, торопиться некуда, как понимаешь, но хотелось бы узнать.

Лим. Сам об этом все время думаю. Куда-то двинуться – но куда? Лечить бесполезно, других недугов не обнаружено. Будем ждать.

Евграф (скучая, смотрит в иллюминатор). Тоже верно. Ладно, тогда я опять отключаюсь, что зря энергию тратить? Разбудишь, если понадоблюсь.

Спустя еще двое суток слышен возмущенный голос Вита. Он сидит на постели в своей каюте и оглядывается с таким видом, будто его окружают ядовитые пауки.

Вит (в бешенстве). Какого черта?! Кто, блин, это наделал? Совсем, что ли, с ума сошли? Да и взяли-то их откуда, у меня же их отродясь не было!

Лим (с восторгом). Вит! Дорогой друг! Ты вернулся! Узнаю тебя, чувак! Пожалуйста, дорогой, зайди ко мне в техотсек – ей-богу, обнять хочу!

Вит (по-прежнему возмущенно). Лим? Что ты сделал? Как ты умудрился вытащить ее из-под меня, пока я спал?!

Лим (счастливо). Да что вытащить, дорогой? Только скажи, сейчас втащим на место! Евграфушка, родненький, просыпайся! (Манипулятор опускается и касается груди Евграфа. Тот открывает глаза.) Виталик наш дорогой проснулся! Всех с добрым утром!

Евграф (спокойно). Вообще-то по внутрикорабельному времени сейчас четыре вечера.

Вит (вбегая в кают-компанию). Как что, Лим?! Простыни! Как ты умудрился вытащить мои серые и постелить эти мерзкие белые?! Я что, покойник? Или больной? Ненавижу белые простыни!

Вит коротко острижен и в пижаме.

Лим (виновато, но радостно). Вит, дорогой… Эта простыня хранилась в бельевом ящике. Наверное, еще от папы осталась. Я же не знал про белые.

Вит только сейчас видит, во что он одет. Почти задыхаясь:

– Что это на мне за фигня?!

Лим. Пижама, Вит… Так удобнее…

Евграф. Доброе утро, Вит. Рад, что ты снова… в форме.

Вит еще какое-то время возмущенно себя оглядывает, потом начинает стягивать пижаму.

Вит. А чего мне не быть в форме? Пью в последнее время мало. А простыни белые ненавижу с тех пор, как сам в больнице лежал… Они мне все время больницей пахнут. Сколько раз пробовал! И отец тоже… На таких простынях лежал. Когда умирал. (Снимает пижамную рубаху, поняв, что под штанами ничего нет, решает не снимать. Смотрит на Евграфа. Делает к нему осторожный шаг, трогает пальцем.) А ты это… Не тот. Лим, что ты сделал с Евграфом, пока я спал? Это не голограмма.

Лим. Точно, Вит. Это андроид. Так разве не лучше? Он, кстати, способен самостоятельно анализировать и принимать решения, а не только повторять то, что я говорю.

Вит (продолжая рассматривать Евграфа). Ну, вы даете! Видимо, основательно я поспал! (Садится к столу.) Кофе дайте, не́люди добрые. (Появляется чашка с напитком.) Рассказывай, Лим, что случилось за ночь? Простыни поменял, одел меня в какую-то хрень… Еще и робота собрал зачем-то… Лим, я на «Фобосе»?

Евграф. Вит… Пока ты спал, действительно кое-что успело произойти. Многое.

Вит. Да что могло случиться за ночь?

Евграф. Двадцать. Прошло двадцать дней и ночей с того дня, когда ты ложился в постель на серой простыне и в трусах вместо пижамы.

Вит (потрясенно). Я – что, в коме был?

Лим. А ты ничего не помнишь, Вит?

Вит. Что, например?

Лим. Например, что ты летал обследовать ромбовидную туманность. Красноватую такую. Голоса еще были, помнишь? Кто-то о помощи просил, ты и вызвался.

Вит (хватаясь за лоб). Точно! Что-то такое было… (Тут же вскакивает и бежит в ванную.) Что вы со мной сделали, ироды?! Зачем волосы обкорнали?

Евграф (Лиму, не без ехидства). Сам отвечай… Я лишь исполнитель.

Лим. Вит, Виталик… Я думал, так лучше будет… Удобнее… Время-то идет. Мы и побрили тебя пару раз.

Вит. Так. Ви́ски мне. И закусить. Иначе я… Не знаю… Устрою посреди каюты публичное сжигание белых простыней. В знак протеста против насилия игреков и андроидов над человеком.