Я задала ему несколько предварительных вопросов и, как делаю со всеми новыми пациентами, объяснила цели терапии. Я чувствовала, как Кейси оценивает меня по тону голоса, пытаясь определить, окажусь ли я хорошей слушательницей, человеком, с которым он сможет быть честным и чувствовать себя в безопасности. Когда я попросила его подробнее рассказать о пристрастии к порнографии, он настоял, что вместо этого расскажет мне о своей подруге.

— Я до безумия влюблен в Эми, — сказал Кейси. — И уж точно пришел сюда не для того, чтобы пожаловаться на наши отношения.

Кейси описывал ее как типичную жительницу Верхнего Ист-Сайда, утонченную леди с царственной аурой. Кейси был очарован их невинным летним романом, прогулками ночь напролет по Гринвич-Виллидж, флиртом и весельем.

— Когда мы были вместе, я вообще ни о чем не беспокоился.

Однако всего несколько месяцев спустя после того как влюбился, Кейси уже проводил большую часть времени один перед компьютером, пожирая взглядом хардкор-порно с женщинами, которые — как он признался мне, когда наконец перестал говорить об Эми, — ничуть его не привлекали. Особенно завораживали его «растрепы» — со спутанными волосами, смазанной косметикой, покрытые потом или спермой. Словом, разительный контраст с Эми, которую Кейси сравнивал с идеальной фарфоровой куколкой.

— Вероятно, вам это кажется отвратительным или эксцентричным, — сказал он, — но именно это меня возбуждает.

Он добавил, что не может представить, как бы он делал что-то из того, что видел на экране, со своей подругой. В результате, сообщил Кейси, он утратил интерес к занятиям сексом с Эми.

— Она хочет заниматься сексом, только если я готов просто «заниматься любовью», — пожаловался он. — Но это так скучно и «ванильно»!

Моей невольной и, возможно, грубой мыслью было, что Кейси и выглядит «ванильно» — типичный средний белый американец между двадцатью и тридцатью, одетый в голубую рубашку на пуговках и серые брюки. Мне бы и в голову не пришло, что у него бывают «неванильные» мысли. Забавно то, что именно это и разожгло во мне интерес к нему, поскольку я обрадовалась возможности выслушать фантазии рядового представителя армии безликих мужчин, мимо которых я каждое утро проходила по дороге на работу. Кейси был глубоко обеспокоен собственным сексуальным вкусом.

— Я сижу на втором этаже в своем кабинете, мастурбируя на компьютерные картинки, — сказал он, когда я попросила его описать типичную ситуацию. — В то время как Эми, живая женщина , которую я люблю, ждет меня внизу. Я-то считал себя респектабельным человеком, а выходит, я просто извращенец!

Когда Кейси побольше рассказал мне о себе, я начала понимать источник его самокритики. Интеллектуал, выпускник одного из университетов Лиги Плюща, Кейси был воспитан матерью-феминисткой.

Он гордился собой как развитым мужчиной, который сторонился традиционных патриархальных гендерных ролей. Он ценил социальное равенство и ощущал дискомфорт, «объективируя женщин».

Для Кейси была характерна этакая праведность, граничившая с моральным перфекционизмом, поэтому его тревожили сексуальные интересы, вступавшие в противоречие с его идеально воспитанным, политкорректным представлением о себе.

Презрение Кейси к самому себе было почти осязаемым, и, каких бы скоропалительных суждений с моей стороны он ни опасался, им было бы далеко до его собственной негативной оценки. Однако я заметила, что у меня не возникает желания осуждать его; я постепенно избавлялась от собственной испуганной реакции на истории пациентов. Я пришла к убеждению, что любое сексуальное поведение, как бы оно дисфункционально ни было, имеет свои причины , которые можно исследовать и понять, вместо того чтобы с ходу записывать его в разряд патологии.

— Вы действительно занимаетесь самобичеванием, — согласилась я. — Но давайте посмотрим на это с другой точки зрения. Допустим, причина, по которой вы смотрите порно, не дурна, а хороша.

— Как?! Не понимаю, что здесь может быть хорошего .

— Ну, в данный момент похоже, что вы разделили свою сексуальность. Вы любите Эми и эмоционально привязаны к ней, но ваша эротическая сторона подавлена. Может быть, она тоже вопиет о возможности самовыразиться ? Часть вашей жизненной силы борется за спасение своей жизни.

— Но почему я смотрю все это безумие? Что, это и есть моя эротическая натура?

Кейси задал хороший вопрос. А я не знала ответа на него. Мне трудно понять, какова эротическая природа человека, когда она так срослась со склонностью смотреть порнографию. Из-за вездесущности интернет-порно мы можем впадать в заблуждение, считая, что если мужчины его смотрят и оно им нравится, то именно этого они и хотят. Нам надо быть осторожнее в оценках.

Порнография не раскрывает никаких фатальных истин о мужчинах.

Интернет-порно предлагает бесконечное множество обновляющихся, эксцентричных и ужасных образов, призванных обеспечивать моментальное удовлетворение, которого человек не находит в реальной жизни. Тела большинства людей реагируют на эти образы, они оказывают мощное воздействие на мозг, каждый оргазм усиливается мощной смесью нейрохимических «вознаграждений». Эрекция является биологически обусловленной реакцией, которая может психологически связаться с любым изображением, на которое человек мастурбирует, — и Кейси обусловил свою эрекцию образами женщин-«растреп» из киберпространства.

Однако это ничего не говорило об эротической натуре Кейси.

Я объяснила Кейси, что онлайн-порно — это фальшивый эротизм. Это продукт корпоративного производства. Задача любого веб-сайта — соревноваться с конкурентами за выручку, создавая сексуальные сценарии. Авторы берут ряд сексуальных актов, добавляют к нему весьма узкий ассортимент эмоциональных тем, рассчитанных на то, чтобы сыграть на психологии зрителя. Наиболее распространенные дополнительные темы — демонстрация власти и гнева .

Я беседовала с работниками этой индустрии, и — да, они действительно намеренно извращают наши обычные садистские и мазохистские импульсы. Хотя зрители-мужчины — сложные существа, чья сексуальность не ограничивается какой-нибудь парой возбудителей, эти конкретные темы намеренно апеллируют к наиболее низменной мужской мотивации. Создатели желают повышать прибыльность, демонстрируя утрированные образы основополагающих эмоциональных конфликтов, поскольку именно они с большей вероятностью провоцируют психологическую зависимость. Руководители порноиндустрии явно читают Фрейда.

Я знаю, сторонники порнографии говорят, что она нужна для того, чтобы продавать фантазии для безвредных взрослых «дразнилок» или постельного вдохновения. Но воздействие порно на некоторых моих клиентов заканчивается отчуждением от самих себя и реальных людей, с которыми они спят.

Мои подруги не раз подшучивали над парнями, которые перебарщивают с порно. Обычно нам удавалось мгновенно понять, откуда парни, с которыми мы встречались, позаимствовали свои повадки в постели. Если парень оказывался любителем разыгрывать фантазийные сценарии, вместо того чтобы проявлять реальный интерес к контакту с нами, мы говорили: «Я нарвалась на любителя порно».