— Тебе стоит привыкать к моему столь близкому присутствию в твоей жизни, — проговорил невозмутимо, закрывая нас обоих в тесном пространстве.

Одарила его скептическим взглядом.

— Я, конечно, могу ошибаться, но разве в обязанности эрранской княжны входит совместное купание со своим князем? — поинтересовалась ответно.

Мало ли чего их традиции предписывают!

Поесть просто так — и то нельзя.

— К тому же, я пока эрранской княжной не являюсь, — добавила на всякий случай.

А то вдруг, и правда, есть такая традиция?!

Как страшно жить…

Последнее, должно быть, очень явственно отразилось на моём лице, потому как мужчина понимающе ухмыльнулся.

— Нет, в обязанности моей княжны это не входит, — прокомментировал снисходительно, повернул трубу, с которой тут же потекла тёплая вода, падая аккурат мне под ноги. — Но в данное время у тебя серьёзная рана, и, пусть чувствуешь ты себя неплохо, ты потеряла много крови, а мне бы не хотелось, чтобы ты потеряла сознание, когда меня не будет поблизости, и ты, ко всему прочему, ещё и расшибла себе голову, — завершил в откровенном упрёке.

Развернул к себе спиной и начал распутывать мои волосы.

— Если вы так беспокоитесь о моей голове, то вполне можете просто постоять рядом, — отозвалась нервно, отбирая у него свою косу, перекидывая ту через правое плечо, принявшись разбирать её самостоятельно. — Отвернувшись.

— Если встанешь под проток, снова намочишь рану. А если будешь нагибаться, будет весьма больно, — нисколько не проникся моим предложением мужчина.

Судя по всему, спорить бесполезно. А ещё никак не покидало стойкое ощущение, что он просто-напросто нагло пользуется ситуацией.

Что ж… Очевидно, придётся снова вспомнить самую нужную черту для княжеской дочери, которая кротость и смирение… Сдалась я, в общем. И вполне стойко стерпела всё, что было дальше. Почти не вздрагивала даже от контакта с чужими ладонями, предельно аккуратно и отчасти нежно касающихся моих плеч, ключиц, рук, ступней, колен, и чуть выше… На всякий случай ещё и глаза закрыла, стараясь не замечать постепенно замедляющееся тяжёлое дыхание мужчины, и того, сколь же обжигает сумрачный взор.

Такое вообще возможно?

Чувствовать, как на тебя смотрят, даже если сама вовсе не видишь этого.

Ощущения настолько яркие, что накрывают с головой. Словно невидимой рукой на болотное дно тянет…

— Всё. Дальше сама!

Дубовая дверь открылась и тут же закрылась. Да с таким грохотом, что на этот раз я действительно вздрогнула. А потом какое-то время так и смотрела в полнейшей растерянности на глухое полотно с прибитой к нему вешалкой, на которой висел самый обыкновенный халат. В него-то я и переоделась, избавившись от давно промокшей, местами разорванной рубашки.

Халат оказался, вполне ожидаемо, мужского фасона, мне совершенно не по размеру, однако скрывал даже босые ступни, слегка по полу волочился. А непомерную ширину я компенсировала затянутым потуже поясом. Так и вернулась в комнату, застав в ней не только Сарпа Эрран Сагитари, но и ещё одного старичка в точно такой же рясе, что была на ключнике. Только у этого, вместо связки с ключами, в руках — плетённая корзина, от которой разило всяческими травами и снадобьями.

— Ну, и? Так и будешь смотреть, будто пришибленная? — ворчливо проговорил, судя по всему, целитель, ставя корзинку на стол, вытаскивая из неё сразу несколько флаконов с мутно-зеленоватым раствором. — Раздевайся. Сюда садись, — деловито указал мне на край постели, продолжая расставлять принесённое с собой.

Спорить не стала. Хотя внутренний голос подленько нашёптывал о неподобающем обращении, граничащим с оскорблением княжеской персоны, а ещё о том, что зря я всё-таки от рубашки избавилась. Пересекла комнату. Остановилась у изножья кровати. И даже за пояс потянула. Да так и замерла, нерешительно взглянув на эрранского князя.

Вышел бы что ли…

Но он не вышел.

И даже хуже.

Стоило старичку ко мне приблизиться…

— Не. Трогать, — разнеслось чеканно ледяным тоном по всей комнате.

И я, и целитель, посмотрели на третьего присутствующего, как на умалишённого.

— И как же я тогда должен твою княжну латать, если трогать её нельзя? — елейно протянул целитель.

— А ты прояви свою изобретательность, — мрачно отозвался Сарп Эрран Сагитари.

Старик обречённо вздохнул. Сперва меня с головы до ног оглядел. После — вновь на эрранского князя посмотрел. Потом — на бутылёчек и чистые полотна. И снова на меня. Мне же стекляшку с тряпицами и вручил.

— Промыть полынным отваром, — сообщил, разворачиваясь на выход из комнаты. — Затем зашить, если потребуется, — продолжил уже на ходу. — Повязка должна оставаться сухой. Позже зайду, проверю. Ведь для этого её трогать точно не обязательно!

Дракон проводил старичка очередным мрачным взглядом. И смолчал. Даже когда тот демонстративно хлопнул за собой дверью.

— Он… знает. Да? — сорвалось с уст само собой. — О вас?

И меня Сарп Эрран Сагитари ответом не удостоил. Сократил разделяющее нас расстояние, отобрав данное целителем, а затем, без всяческого предупреждения, одним безжалостным жестом стащил с меня пояс.

Халат самым подлым образом съехал с плеч и шлёпнулся на пол.

Я же ошалело уставилась в глаза цвета истинного сумрака, что неотрывно смотрели в мои. Жгучее желание прикрыться превратилось в не менее жгучий стыд. И вовсе не потому, что я стояла абсолютно обнажённая перед этим мужчиной. Больше удручало собственная слабость.

Ведь он может сделать со мной абсолютно всё, что ему только вздумается, а я ничего не могу с этим поделать! Может… И делает… А я… Должна терпеть. Смириться. Просто потому, что так будет правильно. Для Ордмера.

Или же я просто ищу повод, дабы оправдать саму себя?

Одно другого не лучше.

— Зря я это сделал, — произнёс отчего-то охрипшим голосом эрранский князь.

— Определённо, — отозвалась бездумно.

В его взоре бушевало настоящее пламя. Оно же разливалось по его венам. Исходящий от мужчины жар чувствовался настолько ярко, будто я снова стояла в эпицентре костра из драконьего пламени на городской площади. И никак не могла сделать хотя бы один-единственный полноценный вдох.

— Повернись, — приказал Сарп Эрран Сагитари.

Сам он меня так ни разу не коснулся. А стоило исполнить сказанное им, как стянул с постели простынь и всё также, не задевая меня саму, осторожно укутал меня в неё. Оставил теперь меня обнажённой только выше уровня поясницы, ровно там, где заканчивалась сделанная им ранее повязка. Волосы также перекинул вперёд. Густые тёмные локоны скрыли грудь, зато открыли спину. Тяжёлая мужская ладонь легла на затылок и плавно двинулась вдоль линии позвоночника, слегка надавливая пальцами, оставляя невидимым след на коже, сотканный одновременно из тепла и прохладных мурашек.