– Наверное, – ответил он безучастно. – Слушай, а может быть, тебе не в Квентин лучше, а в Любель? Это куда ближе. И купцы там богатые. За любую твою находку отвалят не меньше. А то и больше.

Я сказал тоскливо:

– Да нет у меня никакой находки. Так, хочу снова выйти на ту сторону Барьера. А вообще хочу пройти до северного океана.

Он посмотрел на меня с сомнением. Я жевал сыр, прислушиваясь к ощущениям. Вообще-то могли бы попытаться меня убить в дороге, я не раз поворачивался к ним спиной. Но все древние находки обычно остаются простыми кусками металла или дерева, немногим удается их пробудить к жизни и заставить служить. Потому тот, кто продает, всегда подробно показывает, как и что, без этого самая ценная находка ничего не стоит. Я еще в Амальфи слышал рассказы челяди, как в shy;сокровищнице некоего короля пять веков пролежала некая штука. Все правители пытались ее оживить, все их мудрецы, но только совершенно случайно оживил внук последнего короля. Оказывается, для этого обязательно нужно набрать полный рот воды. Мальчонка собирался подкрасться к своей старшей сестре сзади и обрызгать и по дороге ухватил из рук задремавшего деда его красивую игрушку…

С тех пор тому королю служит могучий джин, выполняет все его требования. Правда, только в пределах дворца, но и этого более чем достаточно. Престарелый король снова молод, красив и силен, каким был пятьдесят лет назад, снова интересуется женщинами, пирами и охотой.

– У нас другая задача, – сказал Соммерс вдруг совсем другим тоном, резким и не терпящим возражений. – Ты видел ту чудовищную бабу, Джильдину?

Я сразу понял, о ком речь, но переспросил на всякий случай, стараясь выиграть время:

– Какую?

– Заходила в таверну, – сказал он зло.

– А-а-а, – протянул я. – Видел, но не подумал, что это женщина… Очень уж она…

Он хмыкнул, но выражение лица не смягчилось.

– Вот-вот, очень уж… Поговаривают, что она не женщина вовсе. Женщины не бывают такими зверьми.

– А что она сделала? – спросил я.

Тиранит с удовольствием ответил раньше, чем Соммерс открыл рот:

– Убила несколько охотников. Говорит, помешали!.. Мы все становимся врагами, когда выходим из таверны, но все-таки не обязательно же кидаться друг на друга… сразу.

Соммерс процедил люто:

– Она убила Лерелла, а я с ним ходил почти год!.. Обещала убить и меня, если попадусь на пути. Это что же, я должен ходить и оглядываться?

Тиранит прожевал мясо, запил и сказал веско:

– Мы должны ее перехватить. Она пошла к Остриям, а мы срежем угол и устроим ей засаду.

– Убьем? – спросил я.

Соммерс зло оскалил зубу.

– Нет, похлопаем по плечу и скажем: продолжай убивать нас!

Тиранит понял по моему лицу, что меня смущает, хохотнул:

– Дурак, это не женщина. Женщин мы не убиваем. Ну, разве что при самозащите. А это чудовище даже с виду не женщина. Когда убьем, ты увидишь, что у нее там…

– У него, – поправил Соммерс угрюмо.

– Точнее, – сказал Тиранит, – говорить "оно".

Я посмотрел по сторонам.

– А мы в самом деле опередили? У нее ноги вроде бы длинные. И крепкие, как у коня.

– Опередили, – заверил Тиранит. – Соммерс провел нас через опасные места напрямик, а их даже она обходит. Здесь надо объединяться, понял? Соммерс проведет в одном месте, я – в другом. А это чудовище с женским именем ходит всегда сама.

– Само, – поправил Соммерс.

– Само, – согласился Тиранит. – Понял?

– Понял, – ответил я. – Располагайте мною.

Соммерс сказал строго:

– Как только ее заметим, бьешь первым! Она будет смотреть на нас, а от тебя не ожидает. Но не успеет ударить по тебе, мы ее с Тиранитом и завалим. И пикнуть не успеет.

Тиранит кивнул.

– Мы лучшие, – сказал он с гордостью. Подумал, уточнил: – В этой части Внутрибарьерья.

Соммерс буркнул:

– Не так уж и велико, так что можно считать, что мы вообще лучшие. А с тобой, таким орлом, вообще непобедимы.

И хотя издевка прозвучала очень отчетливо, я промолчал. Человек – самый опасный зверь, это я усвоил еще на Севере. Ни один тролль, гоблин или огр не бывает настолько лютым и мстительным.

Пока обедали, наполз туман, Соммерс поморщился, но с места не сдвинулся. Туман обтекал нас, а затем аккуратно смыкался, так что сидим на усыпанной галькой площадке, а туман от нас не более, чем в десяти шагах. А когда налетают порывы ветра, то и ближе. Правда, туман тут же пугливо старается отодвинуться.

Я машинально жевал, голова раскалилась от мыслей, это Тиранит может спокойно чавкать и не думать, что вокруг, все привычно, а я к такому никогда не привыкну, пока не пойму… Или привыкну?

Справа раздался жуткий, рвущий душу звук, наполовину – рев, наполовину – металлический скрежет. Меня осыпало морозом, а ноги сами подбросили в воздух. Рука метнулась к молоту, пригнулся, глаза мои впились в сгустки тумана. Тиранит не пошевелился, только челюсти стали двигаться медленнее, а щеки покрылись смертельной бледностью.

– Это кто? – спросил я шепотом.

– Не знаю, – ответил он тихо.

– Нападет?

– Не знаю, – повторил он. – Если и нападал когда, то уже никто об этом не рассказывал…

– А ты уже слышал такое?

– Да, много раз.

Рев прозвучал снова, на этот раз дальше. Зверь прошел мимо, нас не заметив. Либо не удостоив вниманием. Тиранит приложился к фляге, пальцы дрожали, алая струйка плеснула на грудь.

Через пару минут за стеной тумана послышалось шумное дыхание. Я замер, пальцы сжали рукоять молота. Донесся запах свалявшейся шерсти, животное приблизилось, и я с замиранием сердца ощутил, насколько оно огромно. Крупнее слона, что-то вроде тиранозавра, и такое же, как мне чудится, опасное.

Туман пошел волнами и втянулся от меня двумя воронками. Неведомый зверь каким-то образом рассматривает меня через стену тумана, а теперь еще решил и обнюхать. Я снял с пояса молот и держал наготове, со страхом чувствуя, что даже удар молота будет что слону дробина. Разве что попасть в голову, у динозавров она крохотная…

Зверь понюхал меня снова, я чувствовал, что он в затруднении, камни захрустели, вдавливаясь в твердую землю, словно на них давит сверхтяжелый танк, я занес руку для броска и ждал. Снова мощное дыхание, потом удаляющиеся шаги.

Я опустил руку, всхлипывая от облегчения. Туман, что опускается, казалось, с низкого неба, пошел вниз быстрее, словно незримая рука провела исполинской бритвой по куполу небосвода, очищая его от плесени и паутины.