военной форме в те годы, когда Диана еще была жива. Он надеялся, что они спасут их тогда, и все вернется на круги своя…

Но эти ребята вызывали у него тревогу. У него было предчувствие, что здесь что-то не так.

– Папа, кто это? – тихо спросила Саша, боясь, что их услышат.

– Пока не знаю, надо Витю позвать.

Но звать его не пришлось. Саша заметила Виктора, идущего вдоль хижин на встречу одному из грузовиков. Чужаки, сидящие в кузовах, не спускали с него глаз, пока он не приблизился вплотную к капоту.

– Достаточно, – сказал худой мужчина, сидевший на крыше грузовика. Его ноги, обутые в черные берцы ребячески болтались над лобовым стеклом. На худом лице, помимо морщин виднелись следы шрамов. Подбородок украшала аккуратно подстриженная бородка темного цвета, с седым кончиком. Но самым примечательным во внешности этого довольно зрелого мужчины были черные как гематит глаза: пугающие и притягивающие.

– Кто вы? – спросил Виктор.

Незнакомец, не утруждая себя ответом, осматривал местность.

– Я спрашиваю – кто вы? – повторил Виктор.

Незнакомец спрыгнул с грузовика, оказавшись с Виктором лицом к лицу. Саша смогла лучше рассмотреть его: худой. сутулый, левую руку постоянно не вынимает из кармана потрепанной кожаной куртки.

– Мое имя Гордей, – обратился он ко всем поселенцам, не обращая внимание на стоящего рядом Виктора. – Несколько дней назад я увидел это место во сне.

Глаза-гематиты оглядели толпу ничего не понимающих жителей.

– Я увидел пустырь в лесу, – продолжил Гордей, – спрятанный от чужих глаз, окруженный стволами дуба и ясеня. Увидел я в этом лесу людей страждущих, голодных и отчаянных, людей которых ввели в замешательство…

Гордей оглянулся на Виктора и вонзился в него взглядом, а затем продолжил, возвысив свой тон:

– Я послал моих подчиненных туда, и они нашли это поселение. Как оказалось, Господь подарил мне вещий сон, не первый и не последний.

– Все, хватит.

Пётр вышел вперед и натянул держа свой лук под рукой.

– Довольно трепать языком, говори зачем пришел или проваливай к чертовой матери, – сказал Пётр.

– Петь, – вмешался Виктор, – уйди прочь.

– Вить, да он…

– Уйди! – настойчиво произнес Виктор.

Пётр, что-то бормоча себе под нос, ушел к своему крыльцу.

Виктор обернулся к незнакомцу.

– Я не хочу никаких проблем. Если вы пришли сюда за едой – сразу предупреждаю, у нас ее нет…

Гордей вдруг разразился смехом. Жители Надежды недоумевающе перешептывались друг с другом не понимая, как реагировать на слова и поведения странного чужака. Вооруженные бойцы же напротив – молча сидели, никак не реагируя на поведение своего командира, к которому, по всей видимости, уже привыкли.

Вдруг Гордей поднял руки к верху, и закричал.

– Воистину, Господь, все как ты и показывал мне в моем сне!

Виктор счел его сумасшедшим. Но разве пойдут все эти люди, стоящие позади него, за сумасшедшим? Тут что-то не так…

– Я повторюсь – что вам нужно?

– А что нужно было Моисею, когда он скитался сорок лет вместе с народом еврейским после исхода египетского? Что он хотел для своего народа, когда кончился хлеб у них?

Гордей подал знак одному из своих людей, сидящих за рулем грузовика. Водитель развернул грузовик кузовом к Гордею. Все молча наблюдали за происходящим, не произнося и звука.

Гордей дернул щеколду вверх и открыл дверцы.

– Узрите, дети мои манну небесную!

Все то что было внутри грузовика, заставило жителей Надежды ахнуть от восторга. Внутри было мясо, ОЧЕНЬ много мяса и сырой форели в перемешку с овощами. Настоящий рог изобилия.

– Все остальные грузовики забиты под завязку так же, как и этот, и они ваши, потому что на то Воля Божья. Господь дал мне знак, – Гордей вытянул палец вверх еще раз, – привел меня к вам и дал эти дары. Я – Его посланник, я – мессия, и я хочу от вас лишь одного – примите меня как близкого к Богу, как равного Сыну Божьему и ваши животы всегда будут сыты, кров всегда будет над головой, и вы не будете знать нужды ни в чем!

Громогласные одобрительные отклики жителей Надежды разнеслись по деревне подобно ветру, и те, кто еще пару минут назад про себя насмехался над нелепым поведением чужака, теперь ему скандировали: «Да!», «Да!». Кричал почти все, кроме Алексея, с подозрением рассматривающего чужака. Он понимал, что-то здесь не чисто. Это же понимал и Виктор.

– Стойте! – крикнул Виктор. – Подождите же! Не делайте поспешных выводов!

Все лица обернулись к нему, в том числе и сам Гордей. Виктор оглядел всех жителей, прежде чем взглянуть на чужака, предлагающего щедрые дары.

– Я так понимаю, ты здесь главный, – сказал Гордея направился в сторону Виктора. – И зовут тебя…?

– Виктор…

– Виктор, – не думая с ответом, начал Гордей, – Тебя что-то смущает?

– Да, смущает, к сожалению меня одного.

Виктор обратился ко всем жителем Надежды.

– Вы что, забыли, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке? Это все не просто так, очнитесь же! Этот человек явно что-то задумал!

– Я всего лишь выполняю свой христианский долг, – сказал Гордей, и вновь перешел на более высокий голос, – кормлю детей своих, голодных и изнемождённых! Господь выбрал меня мессией!

– Гордон, иди к чертовой матери! – крикнул Михаил Калягин. – Дай нам сделать выбор!

– Да, проваливай! Надоело! – раздался поддерживающий Михаила гвалт.

У Виктора опустились руки. Он чувствовал себя беспомощным, но продолжил настаивать на своем:

– Все это представление напоминает мне одни слова, четко прописанные в Библии, – Виктор повернулся к Гордею, чье лицо расплылось в довольной ухмылке. – «Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собой, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою.»

Лицо Гордея покраснело. Он стиснул зубы от подступающей злобы.

– Кем ты себя возомнил!? Знаешь ли ты, кому говоришь подобное? Посмотри на меня и на себя! Что имеют мои люди, и что имеют все твои? Господь дал мне все это, и Он наставляет меня!

– Он прав! – раздался до боли знакомый голос.

К грузовикам поспешила Лиза Гончарова, и остановилась возле Гордея. Она слегка ему поклонилась, а затем указала пальцем на Виктора.

– Он вор, грязный вор и мошенник! Он прячет у себя в погребе почти тонну мяса, и лишь малую часть отдает народу, пока другую пожирают его приспешники. Мы здесь голодаем, мой сын голодает, наши сыновья и дочери голодают, а вы все еще сомневаетесь в выборе между этими двумя людьми?

Пётр Васильевич, должно быть уже всеми фибрами своей души ненавидевший этот голос, инстинктивно сжал кулаки. Саше оставалось только