— Ладно, хватит, — нетерпеливо перебил меня Дэннис. — К черту философию, я вижу, к чему ты клонишь, теперь расскажи мне о нем. И поточнее, пожалуйста!

— О, он замечательный, правда замечательный, все у него как надо. Я чувствую, что он хороший человек.

— Подробнее, — отрывисто буркнул Дэннис. — Мускулы у него есть?

— Ну, вроде…

— Значит, нет.

— Почему же нет? Он довольно мускулистый.

— Высокий?

— Нет.

— Что значит «нет»?

— Значит, невысокий.

— То есть низкий.

— Ладно, Дэннис, пусть низкий. Но ведь я тоже низкая, — торопливо добавила я.

— Люси, вечно тебе нравятся какие-то недомерки.

— Кто бы говорил, — возразила я. — Человек, который балдеет от Майкла Флэтли!

Дэннис повесил голову от стыда.

— Человек, который сто раз смотрел по видео все серии «Танцев на воде», — добила его я.

Однажды ночью, в сильном подпитии, Дэннис имел неосторожность признаться мне в этом.

И теперь горько сожалел о содеянном.

— Мир велик, — робко заметил он. — В нем есть место для любых вкусов.

— Вот именно, — кивнула я. — Так что, может, Гас и низкий…

— Да, он низкий.

— …но он очень симпатичный, у него великолепное тело и…

— Он работает по вызову? — с надеждой спросил Дэннис.

— Почему-то мне кажется, что нет.

Мне жаль было разочаровывать Дэнниса, но я не могла ему лгать. Все равно, увидев Гаса, он и сам бы понял, что тут ему не обломится.

— Значит, он много пьет?

— Значит, он любит тусовки.

— Понятно. Пьет много.

— Дэннис, ради бога, не будь таким злым, — закатила я глаза. — Подожди, вот познакомишься с ним — и полюбишь его, даю слово! Он замечательный, такой веселый и обаятельный, умный, славный и, богом клянусь, действительно сексуальный! Может, он и не в твоем вкусе, но мне кажется верхом совершенства!

— Так в чем проблема?

— То есть?

— Ну, не может же все быть хорошо, верно?

— Отстань, — рассердилась я. — Знаю, до сих пор мне не особенно везло, но…

— Я имею в виду не мужчин, с которыми встречалась ты, — вздохнул он, — а мужчин вообще. Лучше меня этого никто не понимает.

— Дэннис, — раздельно сказала я, — по-моему, проблем нет.

— Верь мне, — возразил он, — должны быть. Он богатый?

— Нет.

— Что, совсем бедный?

— Ну… он получает пособие…

— Люси, не продолжай! Почему ты всегда связываешься только с нищими оборванцами?

— Потому что я смотрю глубже, чем ты. Ты думаешь только о том, какие на парне шмотки, как он подстрижен и какие носит часы.

— Может, и так, — обиделся Дэннис, — зато ты об этом совсем не думаешь!

— И вообще, — продолжала я, — я с ними не связываюсь, просто так получается.

— Жила бы ты в Калифорнии, тебе бы такие слова с рук не сошли… Ладно, неважно. Так почему он живет на пособие?

— Это не то, что ты думаешь, — бросилась объяснять я. — Он не лоботряс, не бездельник. Ни одно из любимых определений моей мамы к нему не подходит. Он музыкант, и ему трудно найти работу.

— Как, опять музыкант?

— Да, но этот совсем не такой, а я, чтоб ты знал, глубоко уважаю тех, кто мирится с финансовыми затруднениями ради искусства.

— Знаю.

— И сама с радостью забросила бы свою ежедневную каторгу, если бы обладала хоть каким-нибудь талантом.

— Но ты действительно согласна связать жизнь с тем, у кого нет и никогда не будет денег? Только не заводи бодягу про любовь, которая все победит, и про то, что духовное важнее материального. Давай рассуждать практически.

— Не возражаю. Просто я не уверена, что моих денег хватит нам двоим на такую жизнь, к которой, кажется, привык Гас, — признала я, чувствуя себя довольно неловко.

— А в чем дело? Он нюхает кокаин?

— Нет, — сказала я, потом подумала и добавила: — А может, и да.

— Придется тебе работать по вечерам. Точнее говоря, придется тебе идти на панель, если он привык к такой жизни.

— Заткнись, я же тебе рассказываю — сегодня вечером мы с Гасом ходили в пиццерию…

— Но ведь сегодня воскресенье, почему же вы не пошли в индийский ресторанчик, как его там?..

— Потому что туда пошли Дэниэл и Карен, а у них, похоже, большое взаимное чувство, и я не хотела им мешать.

— Дэниэл и Карен? — побледнев, взвизгнул Дэннис. — Карен и Дэниэл?

— Ну да. — Я и забыла, что Дэннис влюблен в Дэниэла.

— Та Карен, что здесь живет? Карен Макхаггис, или как там ее зовут? Помнится, что-то вызывающе-шотландское. Боже, как печально! — Он действительно выглядел расстроенным. — Мне необходимо выпить.

— Там должна быть какая-то бутылка.

— Где?

— Вон там, в книжном шкафу.

— Простые вы люди — держите выпивку в книжном шкафу.

— А что делать? Книг у нас нет, надо же хоть что-нибудь туда поставить.

Он оглядел полки.

— Не вижу.

— Но она точно там была.

— Сейчас нет.

— Может, Карен с Дэниэлом выпили… Прости, прости! — спохватилась я, увидев, как он скривился.

— Помяни мое слово, у них это ненадолго. — Голос у него слегка дрожал. — Ты же знаешь, он голубой.

— Ты это говоришь обо всех мужчинах на свете.

— Дэниэл действительно голубой. Рано или поздно он про-зреет. И, когда это произойдет, я буду рядом.

Мне не хотелось огорчать его, но как быть! Все мои знакомые нетрадиционной ориентации упорно твердят, что любой нормальный мужик — скрытый гомосексуалист.

Дэннис снова сел, хватаясь за грудь, и минут пять глубоко дышал, а я ерзала от нетерпения. Наконец он сказал:

— Все, теперь порядок. Я справился.

— Отлично, — с энтузиазмом продолжала я, — так вот, в пиццерии у Гаса не было денег — ну да, разумеется, не было, потому что их не было ни накануне, ни в тот день раньше, и, хоть он и очень одаренный человек, не думаю, чтобы в числе его талантов наблюдалась алхимия…

— И потому тебе пришлось платить за себя и за него.

— Именно. Гас выпил бутылок десять «Перони» и…

— Десять бутылок вина!