Все эти мысли я аккуратно перенесла на бумагу. Как раз пришла пора отдать их Судоплатову, потому что меня ждал урок немецкого. Судоплатов сразу взял бумаги в работу, а меня отпустил на занятия. Вот тут мне и прилетело по полной. Группа, в которую меня зачислили, оказалась всего из шести человек. Причем трое из этих шести были нашими учителями. Инструкторами преподавателей иностранного языка я называть как-то не могу. Так вот нас троих усадили, минут сорок рассказывали про алфавит, про базовые правила построения фраз и т. п. А потом учителя напрочь забыли русский и заговорили на немецком. Более того, у меня закралось подозрение, что теперь на русском они с нами говорить вообще не будут. Короче, еще три часа нас мурыжили по полной. Когда я выползла из кабинета, то поймала себя на том, что начала забывать русский. В голове все время вертелись обрывки немецких фраз. Если так пойдет и дальше, то к концу учебного цикла я вполне смогу сойти за немку. Правда, хотелось бы понять, на сколько этот цикл рассчитан. Задам этот вопрос Зое.

После урока меня вызвал было Судоплатов, но, кинув взгляд, сразу понял, что я уже нахожусь по ту сторону добра и зла и что-либо получить с меня сегодня уже нереально. Поэтому я наконец смогла завершить рабочий день и отправиться домой. Там меня хватило только на чашку чая, после чего завалилась спать. В конце концов, я еще числюсь на положении больной. Ну, пусть не совсем больной, а выздоравливающей. Так что пока с меня взятки гладки.

К моему удивлению, утром я почувствовала себя вполне бодрой. Настолько, что сразу после приема лекарств даже осмелилась расширить утренний набор упражнений. Фактически я выполнила весь комплекс, за исключением тех упражнений, резкость выполнения которых могла воздействовать на грудную клетку, то есть на ребра. Завершила утренние процедуры хорошим завтраком и поняла, что вполне готова к работе.

В школе моя деятельность сразу подверглась серьезному испытанию, поскольку, как я и предполагала, некоторые положения, записанные мной, жестко раскритиковало начальство. Интересно, что старший майор решил порку провести в присутствии Зои, но тут у него не заладилось. Когда он забраковал мою идею о селекции будущих диверсантов по специализациям и стал напирать на то, что все они должны быть универсалами, я привела простой пример, который, честно говоря, заготовила заранее:

– Разрешите задать пару простых вопросов, товарищ старший майор.

Поскольку Судоплатов только еще начинал пузыриться и до настоящего кипения дело не дошло, то он молча кивнул.

– Мы в первую очередь набираем в ОМСБОН спортсменов. Это вполне понятно. Но вот почему конькобежец Капчинский не показывает таких же рекордных результатов, скажем, в гимнастике? Почему он не рекордсмен страны в плавании?

– Это все понятно. Техника бега на коньках ему дается хорошо, и соответствующие мышцы развиты.

– Так точно! Он предрасположен к бегу на коньках и поэтому в этом виде спорта ставит рекорды. А братья Знаменские, насколько я слышала, прекрасно бегают, но когда дело доходит до футбола, в котором тоже нужно много бегать, то быстро выдыхаются. Вот эти факты показывают, что многие люди предрасположены к определенному виду работ, а другие работы у них идут не очень. Поэтому я полагаю, что наша первоочередная задача состоит именно в выявлении предрасположенности будущих диверсантов к тем или иным видам работ, и этим работам их будем обучать по максимуму. А всему остальному обучать просто на уровне крепких профессионалов. Если сравнивать со спортом, то по выбранному направлению делать мастеров, а по остальным оставлять где-то на уровне между второй и первой категориями.

Судоплатов запыхтел и поглядел на Зою, видимо ожидая от нее поддержки. Но та задумалась, а потом неожиданно для Судоплатова сказала:

– Товарищ старший майор, а в этом что-то есть. Я уже замечала, что некоторые предметы усваиваются нашими курсантами практически с ходу и всеми, а некоторые – только очень небольшой частью и часто по разным направлениям.

Наверное, Судоплатов недаром заслужил репутацию хорошего организатора, потому что, столкнувшись с нашим общим мнением, он не стал упираться рогом, а решил пойти у нас на поводу.

– Хорошо, если вы обе считаете, что так будет лучше, то готовьте ваши предложения. Я думаю, что мы можем пойти сразу двумя путями: одним – традиционным, а вторым – тем, что предлагает товарищ Северова. Только учтите, что и тактику взаимодействия в группе тоже придется разрабатывать в двух вариантах. Если для первого варианта она практически готова, то для второго ее пока нет. Товарищ Рыбкина – это уже в первую очередь к тебе. Жду результат, свободны. Да, кстати, товарищ Северова. Если ты еще не знаешь – теперь ты работаешь в четвертом управлении НКВД.

Мы с Зоей переглянулись, причем она слегка улыбнулась, козырнули и вышли.

– Аня, давай иди на свой диванчик и думай, а через пару часов я к тебе зайду, и мы вместе составим нужные бумаги.

– Есть, товарищ майор.

И мы разошлись по кабинетам. Осторожно укладываясь на диван, я подумала, что пока все идет не так уж плохо. Только какое-то внутреннее чувство подсказывало, что долго в кабинетах я не высижу – рано или поздно терпение лопнет. Впрочем, ближайшие два месяца мне все равно деваться будет некуда. Нужно окончательно выздороветь и полностью восстановить форму. Плюс еще самой как следует пройти обучение.

Если раньше на фоне обычных бойцов я была о-го-го, то тут среди перворазрядников и мастеров спорта буду смотреться как-то не очень. Разумеется, скидку на ранение мне будут делать, но только вначале. И что потом? Ну, со стрельбой у меня все в порядке. Тут моих нормативов вполне достаточно. По крайней мере, стрелять буду не хуже любых других бойцов, кроме мастеров спорта по стрельбе. А вот остальные физические упражнения: бег, лыжи, походы с полной выкладкой. Тут скидку на мой женский пол никто не сделает. Да мне это и не надо, так как просто опасно. Здесь дам слабину, а там немцы только этого и ждут. Им-то точно все равно, «М» я или «Ж». Поэтому либо я смогу проходить точно такие же дистанции, что и все остальные, или мне в диверсантах просто делать нечего. Разве что сидеть где-нибудь в крохотной землянке и обдумывать очередную гадость. Так это я могу и тут делать, причем со всеми удобствами. Вот и пришла к тому, с чего начала. А еще напрягает то, что Вася воюет, а я ничего о нем не знаю. И Судоплатова каждый день дергать тоже неудобно.

На этой грустной ноте я решила остановиться и полностью сосредоточилась на нужной бумаге. Первые прикидки я еще сумела сделать в полулежачем положении, но потом все равно пришлось сесть и аккуратно записать все мысли. Записала, посмотрела и вспомнила, как Матроскин кривился, когда ему Шарик предложил мышей ловить. От моей собственной писанины я скривилась точно так же. Пришлось встать, походить по комнате, приводя мысли в порядок. Потом снова за стол и заново писать все бумаги. Несмотря на авторские терзания, к приходу Зои у меня все-таки появился приемлемый вариант. Майор Рыбкина этот вариант прочитала, о чем-то ненадолго задумалась, а потом, усмехнувшись, вручила мне бумагу, которую она принесла с собой в папке. Я прочитала ее бумагу и тоже довольно улыбнулась, потому что наши составленные независимо друг от друга бумаги совпали процентов на семьдесят.