домом и открыто выступив против путчистов, очевидно, исключительно благодаря своей силе воли. Позитивные аспекты в программе Ельцина тоже имелись, но в то время еще не разработаны и не реализованы. На протяжении 1991 года и особенно во время своей президентской избирательной кампании весной 1991 года Ельцин обещал России, что построит рыночную экономику по западной модели, интегрирует страну в мировую капиталистическую экономику, и уверял, что Россия займет свое место среди «нормальных» и «цивилизованных» мировых либеральных демократий. Однако у него не было необходимости определять стратегию для достижения всего этого, поскольку Россия еще не избавилась от кремлевского диктата.

Все, что ему нужно было сделать, чтобы выиграть борьбу за власть (что само по себе, конечно же, требовало незаурядных талантов), – это публично отождествить себя с этими отдаленными целями и на каждом шагу критиковать Горбачева за то, что тот не принял программу, которая позволила бы быстро их достичь в масштабах всей страны. В период радикализации и революционной поляризации, ставших возможными благодаря трансформации советской политики Горбачевым, это была выигрышная стратегия. Она помогла Ельцину объединиться с наиболее мобилизованными, уверенными в себе и энергичными силами общества: антисистемными избирателями и протестующими во всех республиках, а также с образованной городской молодежью и «западниками» из критически настроенной технической и гуманитарной интеллигенции. Это позволило ему выставить своих основных соперников либо исчерпавшими себя (Горбачев), либо консерваторами (Лигачев), либо реваншистами (путчисты). Это дало ему возможность укрепить собственный авторитет, играя в революционную игру по подрыву авторитета как других действующих лиц, так и государственных институтов. Это же позволило ему обзавестись политической поддержкой без необходимости детально разрабатывать свою позитивную программу и брать на себя ответственность за результаты проводимой политики.

У каждого из советских лидеров, которым мы уделяли внимание, – Хрущева в 1958–1959 годах, Брежнева в 1970–1971 годах и Горбачева в 1986–1987 годах – победа в политической борьбе сопровождалась коротким периодом, в течение которого его роль как руководителя росла и он получал полномочия и власть для реализации масштабной программы перемен во внутренней и внешней политике. Это «медовый месяц» лидера, первое время на высоком посту, когда авторитет на пике, а скептики пока молча прислушиваются к нему1. Так же и Ельцин поднялся [187] после своей победы на президентских выборах в России в июне 1991 года, а его авторитет резко возрос после августа 1991 года. Более того, во многих отношениях его руки были менее связаны, чем у предыдущих лидеров, поскольку он получил огромный мандат доверия от избирателей и потому, что больше не существовало могущественного коллективного руководства, поддерживаемого аппаратом Центрального комитета, перед которым ему следовало бы отчитываться. А в октябре того же года его парламент (Верховный Совет России), который позже станет противником его программы, декретировал ему особые полномочия сроком на один год. Его медовый месяц начался, но, как и у его предшественников, продлился он недолго.

Повестка дня политики постсоветской России

Восхождение Ельцина происходило в контексте, совершенно отличном от того, с которым столкнулись на аналогичных этапах своего правления Хрущев, Брежнев и Горбачев. Коммунистическая партия больше не играла «ведущей роли» и не имела возможности навязать стране свою «верную линию»; вместо этого она изо всех сил пыталась избежать экспроприации своих активов и сохранить свое право на существование. Политика, разумеется, перестала быть частным делом; вместо этого народные массы стали ареной конкурентной электоральной политики, а также широкое распространение получили гражданские свободы – слова, религии, организации, печати, передвижения и выбора места жительства. Командная экономика была разрушена, хотя институционализированный свободный рынок создан не был. На международной арене коммунизм перестал господствовать в Восточной Европе, Варшавский договор был разорван, и больше не было Советского Союза, который служил бы идеологическим и организационным центром мирового коммунистического движения.

Какую бы программу ни собирался разработать Ельцин, она не была ленинской. На аналогичной стадии своего правления его предшественники в Кремле выступали с программами, направленными на адаптацию, реформирование или преобразование партийно-государственного аппарата; Ельцин же столкнулся с развалившимся партийным государством; перед ним встала проблема построения нового. Его непосредственный предшественник стремился преобразовать коммунистическую партию; Ельцин предложил разрушить ее и заменить новыми основами политической организации и идеологии. Горбачев стремился преобразовать командную экономику; Ельцин стремился не только справиться с быстро распадающейся, больше не управляемой экономикой, но и построить экономическую систему, призванную ее заменить. Его предшественник пытался определить новую миссию и этос для «советских людей»; Ельцину пришлось справляться с дезориентацией и потерей идентичности, возникшими после краха советской цивилизации, одновременно помогая формированию российского народа. Горбачев старался решить «национальный вопрос» в рамках СССР; Ельцину нужно было определить стратегию упорядочения международных отношений России с четырнадцатью другими государствами – преемниками бывшего Советского Союза. Его предшественникам приходилось разрабатывать программы одновременного сохранения или расширения глобального могущества СССР и поддержания мира между двумя ядерными сверхдержавами; Ельцину пришлось с нуля определять роль и обязанности России в международной системе после окончания холодной войны. В общем, Ельцин должен был стать одновременно строителем государства, строителем нации, создателем нового экономического порядка и государственным деятелем. Он получил свою власть как оппозиционный лидер, но должен будет поддерживать ее как творец.

Осенью 1991 года, когда Ельцин стал заранее готовиться к независимости своей страны от союзных властей, российский лидер начал работать над этими общими проблемами, а также над многочисленными практическими вопросами, с которыми он все еще сталкивался в повседневной спешке принятия решений. Эти проблемы были весьма значительными. Ему все еще приходилось иметь дело с Горбачевым, который энергично работал над восстановлением своего политического статуса после путча августа 1991 года и его последствий, вкладывая большую часть своей энергии в попытки спасти Советский Союз от исчезновения. Ельцину также понадобилось набрать для разработки новых программ команду советников, помощников и членов кабинета министров. Ему нужно было решить, как справиться с давлением сторонников автономии в российских регионах, поскольку некоторые из них начали требовать большего суверенитета, чем могло одобрить большинство политиков в Москве; действительно, Чечено-Ингушская Республика официально объявила о своем выходе из состава России в ноябре 1991 года. Ельцину пришлось решать, позволить ли провести там новые местные выборы, запланированные на осень 1991 года, или изменить график выборов в свете новых политических реалий. Ему нужно было так или иначе отреагировать на оказываемое на него давление с требованием назначить внеочередные выборы в Верховный Совет и продвигать для участия в этих выборах «президентскую политическую партию», чтобы воспользоваться такой уникальной возможностью для избрания более радикального депутатского корпуса в этом законодательном органе. Кроме того, ему нужно было решить,