Темп его движений нарастал, он страстно целовал Гвен в губы, и она стала приподнимать бедра ему навстречу.

— О-о-о, — стонала Гвен.

В этот момент она походила на один из тех будильников со звонком, которые трясутся, едва не подпрыгивая, когда звонят. Она чувствовала, что Алекс улыбается. Должно быть, ему было смешно смотреть, как она неистово запрокидывает голову и мотает ею из стороны в сторону. Но тут ее мысли заволокло туманом, и они исчезли, растворившись в ее экстазе.

Через несколько мгновений Гвен пришла в себя, чувствуя, что все ее мышцы похожи на разваренные макароны. Она распласталась на кровати, тяжело дыша и уставившись невидящим взором в потолок, по которому проплывали смутные тени деревьев.

Впервые в жизни Гвен испытывала ощущение пресыщения.

Алекс нежно поцеловал ее в щеку, и она медленно повернула голову в его сторону. Казалась бы, Гвен должна была смущаться: рука Алекса все еще находилась в ее промежности. Но Гвен не испытывала ни зажатости, ни робости. Вид лежавшего рядом с ней Алекса показался ей таким естественным, как будто она видела его рядом с собой каждую ночь.

Он медленно убрал руку из ее промежности и погладил ее обнаженные бедра.

— А как же ты? — тихо спросила она.

Из груди Алекса вырвался легкий вздох. Она уже достаточно хорошо изучила его и знала, что это означало: Алекс наслаждается звуком ее голоса. Он возбуждал его точно так же, как голос самого Алекса возбуждал ее.

Впрочем, Алекс и без того находился в крайней степени возбуждения. Гвен была не совсем уж наивной, она знала, зачем мужчины ходят в бордели. Они снимают там напряжение.

Гвен села на постели.

— Но ведь ты не… — начала было она.

— Тсс! — прервал ее Алекс. — Ляг, Гвен.

— Но я хотела…

— Нет, мы не будем этого делать.

Его слова ввергли ее в панику. Почему Алекс отвергал ее? Она смотрела на него в минуты наслаждения и видела, что им движет страсть. Так почему же он отказывается овладеть ею? Она была готова открыться ему навстречу, полностью отдаться, впустить его в себя.

— Но почему? — спросила Гвен голосом обиженного ребенка.

Алекс отстранился от нее, встал с постели и подошел к небольшой полке, расположенной в нише купе. На ней стояли бутылка бренди и стаканы. Гвен наблюдала, как он взял бутылку и налил себе бренди. Алекс почувствовал на себе ее взгляд, и его глаза блеснули в полумраке.

— Я не могу это сделать, — ровным голосом промолвил он и, поставив стул спинкой к кровати, уселся на него верхом со стаканом в руках. Плескавшееся в стакане бренди поблескивало в холодном лунном свете.

Гвен натянула подол ночной рубашки, пытаясь прикрыть ноги, а затем тщательно застегнула ее спереди. Алекс, не обращал внимания на свой нагой торс. Он чувствовал себя комфортно в ее присутствии, а Гвен отвлекала его нагота. Она не могла отвести взгляда от обнаженной груди и плеч Алекса. Со слов брата она знала, что Алекса отчислили из школы за то, что до крови избил Реджиналда Милтона, местного хулигана, который не давал прохода Ричарду, Алекс был крепким и сильным мужчиной, способным дать отпор любому физически развитому противнику. Однако он не кичился своей силой. Со стороны казалось, будто Алекс не способен на жестокость.

— Ты можешь сделать все, что угодно, — возразила Гвен. — Другое дело, что ты этого не хочешь.

Алекс потянулся к ней и взял в руки висевшую на шее Гвен цепочку с кольцом Ричарда. У Гвен упало сердце.

— Я хотела ее снять, — прошептала Гвен, не понимая, как она могла забыть о своих намерениях.

— Снять? — задумчиво переспросил Алекс и, выпустив цепочку, сделал глоток бренди. — Мы много говорим о Ричарде, но так и не обсудили вопрос о том, что бы он подумал обо всем этом.

На Гвен дохнуло холодом от его слов, однако ее тело все еще находилось в состоянии неги и покоя после испытанного наслаждения.

— Мы не обсуждали это, потому что мой брат мертв. Его мнение не имеет никакого значения.

— Я это понимаю, в голосе Алекса звучали язвительные нотки, — меня, прежде всего, интересуют твои мотивы, Гвен.

Гвен пришла в замешательство.

— Я веду честную игру, Алекс. Я уже говорила тебе, что стремлюсь изменить свою жизнь…

— Бесповоротно, — закончил за нее Алекс. — Ты пытаешься совершить что-то такое, что сделает возврат к прежней жизни невозможным.

Гвен на минуту задумалась, не понимая, куда он клонит. Может быть, Алекс снова пытается заманить ее в словесную ловушку? Однако она так и не обнаружила подвоха в его словах.

— Отчасти ты прав, — согласилась она, а про себя подумала: «Но только отчасти. Если бы мне было все равно, с кем совершать решительный шаг к новой жизни, я соблазнила бы первого встречного».

Но Гвен хотела одного-единственного мужчину на свете — Алекса Рамзи.

— Хорошо, что ты признаешь это. Однако я не хочу быть для тебя орудием самоубийства. Вне зависимости от того, что произошло с Ричардом.

Его слова снова обдали ее холодом. Гвен не до конца понимала их, но чувствовала, как они воздвигают между ними невидимую стену, которую не пробить никаким топором.

— Ричард тут вообще ни при чем. У меня нет тяги к самоубийству, Алекс. Я не собираюсь умирать.

— Ричард тоже так думал.

Они помолчали.

— Он… он злился на тебя, я знаю, — наконец снова заговорила Гвен.

— Я бы мог остановить его.

Голос Алекса звучал глухо.

— Алекс, наверное, ты решил, будто я виню тебя в смерти брата? Но у меня и в мыслях не было упрекать тебя хоть в чем-то. Никогда!

— Никогда… — насмешливо повторил Алекс.

Уголки его рта дрогнули, и он повернулся так, чтобы его лицо спряталось в густой тени. Насмешка Алекса звучала как вызов, и Гвен должна была принять его, если действительно хотела начать новую жизнь. Гвен надо было до конца оставаться честной.

— Ну, может быть, в первые дни после смерти Ричарда я действительно… — осторожно начала она.

— После убийства, — прервал ее Алекс. — Ричард был убит, Гвен. Это важное уточнение. Его зверски убили, а это значит, что кто-то несет вину за его гибель.

— Ты прав, Ричарда действительно убили, и мне приходила в голову мысль о том, что часть вины лежит на тебе. Это из-за тебя он пристрастился к азартным играм. Та дорожка, на которую Ричард вступил по твоему наущению, привела его к гибели.

Гвен с трудом произнесла эти жестокие слова. Однако казалось, Алекс остался безучастен к ним. Гвен напрасно вглядывалась в его лицо, которое хранило непроницаемое выражение. Черты Алекса скрывались в полутьме. Впрочем, Гвен хорошо изучила его внешность — каштановые волосы, ледяные синие глаза, широкие скулы, слегка впалые щеки, мужественный подбородок, прямой нос. Алекс был красив, и по нему вздыхали все девушки втайне от своих матерей.