Убедившись в том, что громкий стук ее сердца не способен разбудить его, Гвен подкралась к кровати. Сейчас ее волновал только один вопрос: с чего женщины обычно начинают соблазнять мужчин? Может быть, ей следовало разбудить Алекса и сообщить ему о своих намерениях? Сказать ему что-нибудь вроде: «Я хочу овладеть тобой и не потерплю отказа!»?

Но чтобы овладеть им вопреки его воле, требовалась огромная физическая сила. Гвен также подозревала, что если она открыто заявит о своих намерениях, он поднимет ее на смех или станет доказывать неправомерность ее действий. Алекс всегда ревниво оберегал свою свободу и независимость.

Рядом с кроватью стоял стул, на котором лежал журнал «Вестник министерства торговли». В полумраке купе его обложка таинственно поблескивала. Наклонившись, Гвен, присмотрелась и увидела, что это поблескивают лежавшие на журнале очки в проволочной оправе.

Очки! Гвен тоже пользовалась ими для чтения, но, как и Алекс, никогда не надевала их на людях.

«Значит, мы оба немного тщеславны», — подумала она. Эта мысль заставила ее улыбнуться. У нее уже начала формироваться мания: она во всем старалась найти нечто общее с Алексом, то, что их объединяло. И ей это удавалось: их роднили верность близким, любовь к Ричарду, пренебрежительное отношение к мнению идиотов и снобов.

Алекс пошевелился, и Гвен застыла на месте. В падавшем из окна свете луны его лицо казалось мальчишеским, невинным. Она подумала о том, что завтра утром ему придется побриться. На щеках и подбородке Алекса проступала щетина. Как бы ей хотелось сейчас дотронуться до нее, узнать, какая она на ощупь!

Гвен уже протянула руку, собираясь коснуться его щеки, но тут же отдернула ее. Ей казалось, что если она разбудит его не так, как это следовало бы сделать, то все пойдет наперекосяк. В волшебных сказках не раз так происходило. Существовал один-единственный правильный способ, которым можно было разбудить человека, если ты хочешь, чтобы он в тебя влюбился.

«Но я же не хочу, чтобы он в меня влюблялся, — напомнила себе Гвен. — Я пришла сюда не для того, чтобы связать с ним всю свою жизнь».

И все же ей было интересно, как выглядела бы их совместная жизнь? Алекс не любил деревню, не желал жить в Англии и вообще недолюбливал оседлый образ жизни.

Даже если Алекс и влюбится, он все равно продолжит свои скитания по свету, а его возлюбленной придется повсюду следовать за ним.

Спокойной такую жизнь не назовешь.

Гвен вдруг охватила тревога. Но она постаралась убедить себя в том, что Алекс никогда ни в кого не влюбится, и ей не стоило злиться на ту безымянную женщину, которой пришлось бы повсюду таскаться за ним. Такой женщины не существовало. Алекс был убежденным холостяком.

Эта мысль придала ей мужества. «Пора действовать», — сказала она себе. Мужчина может отвергнуть женщину, находясь с ней в людном месте, но вряд ли у него хватит сил прогнать ее из своей постели.

Наклонившись, Гвен вдохнула запах Алекса. От него пахло коньяком и еще чем-то, будоражащим чувства и воображение. Может быть, его кожей? Да, это был запах самого Алекса, его теплого сильного здорового мужского тела.

Он вдруг открыл глаза, и Гвен застыла.

Некоторое время Алекс молча смотрел на нее сонными глазами из-под тяжелых полуприкрытых век.

У Гвен упало сердце.

Через секунду Алекс окончательно проснулся. Гвен поняла это по изменившемуся выражению его лица. Его взгляд стал сфокусированным и осмысленным.

Тишину, царившую в купе, нарушал только ритмичный перестук колес. Однако ей казалось, что его заглушает ее прерывистое дыхание.

— До какой степени вы решили быть дерзкой? — промолвил Алекс.

Гвен не предполагала, будто ей придется отвечать на его вопросы. Она не была готова к этому. Одной-единственной фразой Алекс взял под контроль всю ситуацию. Гвен была не в состоянии произнести хоть слово.

Алекс приподнялся, опершись на локоть. Он был гибким и ловким, как кот. Его расстегнутая рубашка распахнулась на груди, и Гвен увидела движение упругих рельефных мышц. У нее пересохло во рту. Нет, чувства, которые она испытывала к этому человеку, нельзя было назвать сестринскими.

— До какой степени, я спрашиваю, — тихо промолвил он.

— Я… — с трудом выдавила из себя Гвен. — До крайней…

— И?..

Гвен растерялась, не уловив смысла вопроса.

— Вы… вы этого не хотите? — пролепетала она.

— Послушайте, Гвен. Вот если бы это вы проснулись посреди ночи и увидели, что я стою над вами, тогда бы вопросы задавали вы. Тогда бы вы могли поинтересоваться, почему мне взбрело в голову будить вас в неурочный час. Но в данной ситуации вопросы вправе задавать только я, и я спрашиваю: чего вы хотите?

Ну почему Алекс всегда все усложнял? Неужели не понимал, чего именно она хотела? Или добивался, чтобы она произнесла вслух то, что было у нее на уме? И делал это только для того, чтобы посмеяться?

— Ничего особенного. Спите дальше, — пробормотала она.

Алекс усмехнулся.

— Гвен, — произнес он.

Это был голос сирен, это был бальзам, манивший ее к нему. Его низкий звучный голос с протяжными гласными обволакивал Гвен. Таким голосом можно было часами читать Библию атеистам и поднимать воинов в смертельные атаки. Таким голосом можно было заставить женщину прыгнуть в пропасть с высокой скалы.

— Что? — чуть дыша, промолвила Гвен.

— Вы утверждаете, что стремитесь к свободе, — сказал Алекс. — Но что толку от свободы, если вы не знаете, чего хотите? Зачем вы пришли сюда? Вы можете ответить на этот вопрос?

Гвен обхватила руками свои плечи.

— Я хорошо знаю, чего хочу. А вот вы… — Она осеклась и закончила фразу про себя: «Вы мешаете мне воплотить в жизнь мое желание».

Алекс придвинулся ближе. Лунный свет, заливавший половину кровати, выхватывал из мрака мускулистое плечо. Гвен не могла оторвать от него глаз. Ей хотелось прикоснуться к его телу, прижаться губами к плечу.

— Я знаю, какие желания движут мной, — прошептала она. — Поверьте.

— Тогда у вас есть выбор. Вы можете похоронить их в глубине души. Это первое. И для этого вам надо просто покинуть мое купе. Но есть и другой вариант: научитесь следовать своим желаниям, не испытывая при этом стыда и раскаяния. Именно такое поведение женщины люди называют дерзким. Оно не проистекает из свойств ее характера и не свидетельствует о силе духа. В этом мире нет ничего более дерзкого, чем поведение женщины, хорошо знающей, чего именно она хочет.

— Но я уже говорила вам, чего я хочу. Помните? В «Мулен Руж». Вы тогда остановили меня.

— Помню. Возможно, я и сейчас вас остановлю. Это мое право. А вы должны рискнуть. Но даже если я вас действительно остановлю, это не будет означать, что вы зря рисковали.