Налысо стриженный мальчик вылез на сцену под овации зала. На место он сел в обнимку с пластмассовой клюшкой в целлофане. Его сразу затеребили со всех сторон, а по ступенькам уже поднималась следующая именинница.

Месткомовская выкликала фамилии, Петрович отдавал кукол, мишек, мячи и конструкторы, жал руки, целовал, ворошил по голове. Зал, заполненный разновеликими обладателями линялых костюмов, громко торжествовал.

— Дисциплин-ка! — напоминал директор, дежурно улыбаясь.

Воспитатель в вишневом костюме без перерыва играл туш на аккордеоне, но глядел тяжело: он был не вполне трезв. Лена сидела рядом, Дима посматривал на нее и терпеливо ждал конца мероприятия. Иногда она ловила его взгляд и улыбалась одними глазами.

Без курева после еды было плохо; промаявшись еще с минуту, Алямов не выдержал и пробрался к директору:

— Простите, у вас закурить не будет?

— Найдем.

Директор почему-то подмигнул и, встав, широким шагом направился к выходу. Алямов, пригибаясь, пошел за ним, шепнув Лене: «Извини». На ты они перешли еще на улице, после обеда.

Затянувшись, Алямов с наслаждением выпустил дым и благодарно кивнул директору, а тот, разминая узловатыми пальцами сигарету, вдруг заговорил о недостатке фондов, о трудностях с кадрами и еще о каких-то материях. Дима рассеянно слушал, пытаясь угадать время отъезда. Он уже зверски устал от всего этого.

— Вы уж повлияйте на Сергея Петровича, а то… — директор развел руки и выдавил еще одну улыбку, — больно он с меня требует. Мы ж люди подневольные…

Алямов опять кивнул, что можно было расценить двояко: повлияет — или просто понял смысл просьбы. Это у Димы получилось как-то само собой, он даже не очень понял, о чем речь. «Интересно, что там с него Петрович требует?»

Но мысль эту Алямов до конца не додумал: раздача подарков завершилась. Месткомовская поздравила всех с Новым годом, детдом заулюлюкал в ответ, и кто-то крикнул «ура».

— Так! — директорский голос мгновенно снял все звуки. — Строиться по классам — и на самоподготовку! Восьмой класс убирает зал!

Он направился к сцене, а к Алямову, хихикая, робко подобрались несколько девочек лет четырнадцати.

— Здравствуйте! — сказали они, держась друг за дружку.

— Здравствуйте… — Дима пытался разглядеть в водовороте у сцены Лену, но видел и слышал только востроносую воспитательницу, строившую малых детей.

— Вы из Москвы? — выпалила самая смелая из подошедших. Остальные ждали с жадным интересом.

— Ну. — Алямов тоже ждал.

— А Пугачеву видели?

— Нет, — сказал Алямов.

— Жаль, — вздохнула девочка, — я от нее просто помираю.

Алямов улыбнулся как можно теплее. Произошла пауза.

— Можно я вам значок подарю? Спартаковский. Вы за «Спартак» болеете?

Алямов пожал плечами. Петрович, Лена и месткомовская в компании директора вышли из зала и направились к автобусу. Ну слава тебе господи.

— Болеете?

— Да, — сказал Алямов, выбрасывая окурок. Он болел за ЦСКА, но соглашаться было легче.

— Нате. — Девочка решительно отцепила от костюмчика значок и протянула Диме. — Берите, берите…

— Спасибо.

— Пожалуйста. Вы к нам еще приедете?

— Наверное, приеду. — Все это надо было как-то заканчивать.

— Приезжайте.

Алямов посмотрел на девочек. Что-то неясное шевельнулось в нем.

— Спасибо, девчата. Ну, мне пора. Извините.

— А как вас зовут? — услышал он и обернулся.

— Дима.

— Приезжайте, Дима!

На дороге уже фырчал автобус.

3

Все складывалось как нельзя лучше.

От самого детдома они ехали вместе. Только начинало смеркаться, и рука Алямова уже привычно, чуть крепче прежнего обнимала тонкое плечо, а Лена казалась взволнованной, что-то говорила про тех двух девчушек. Алямов слушал вполуха, выжидая момент, а когда вдоль шоссе замелькали московские окраины, сказал негромко, словно эта мысль только сейчас посетила его:

— Слушай, ты никуда не спешишь? А то — посидим где-нибудь?

Лена смущенно улыбнулась, и Алямов уже успел подумать, что пойти надо будет в