И внезапно я почувствовал такую ненависть к этому уроду, любящему кичиться своей силой, ловкостью, навыками, мучая и калеча других людей, что все мое тело вдруг стало горячим, огненным, словно превратившись в язык пламени, формой повторяющий человеческое тело!

Бизон бил, не заботясь о защите, вкладываясь в удар всем своим весом. И когда он в очередной раз широко размахнулся, я ударил, вложив в этот удар всю свою ярость, всё свое отвращение к этому уроду, прикрывающемуся красивыми лозунгами своей группировки о долге, чести и достоинстве освободителя Зоны от нечисти.

В моем ударе было столько силы, какую дает второе и зачастую последнее дыхание человека, стоящего на пороге смерти, что я даже не особо удивился, когда моя горящая невидимым огнем рука легко расколола бронепластину, прикрывающую грудь, и словно в масло вошла в тело «борга». Странное ощущение. Мои пальцы погрузились в плотный кисель плоти, и я немедленно услышал шипение – это, коснувшись моей руки, испарялась кровь Бизона.

А еще я почувствовал, как моя рука разрывает хитросплетение артерий и вен, пульсирующих в такт сокращающемуся сердцу. При этом мелькнула у меня в голове мысль: а зачем бессердечному человеку сердце? Правильно, незачем. Ну я и вырвал его к чертям крысособачьим, удаляя ненужный орган из тела, которому давно уже незачем жить.

Бизон всё-таки ударил меня напоследок. В плечо. Но в том ударе не было уже той силы, какая бывает у живого человека таких физических кондиций. Я покачнулся, но устоял на ногах, глядя в глаза «борга». В них последовательно сменяли друг друга ярость, удивление, боль – и смертная тоска, когда красно-черный увидел поток крови, хлынувший наружу и выносящий из его груди крупные сгустки, спекшиеся от жары.

– Не только в «Борге» отдают долги, – сказал я, бросая в грязь бурый комок, воняющий горелым мясом…

И вдруг я почувствовал, как внутри меня что-то лопнуло. Надорвалось. Наверно, так ломается надвое изношенная рессора, получившая критическую нагрузку…

На колени мы рухнули оба – и я, и Бизон. Правда, в следующую секунду он упал лицом вниз, в лужу собственной крови, а я остался сидеть на собственных пятках, не в силах подняться.

Не знаю, сколько я находился в позе задумчивого самурая, тупо глядя на труп убитого мною врага. В голове была стерильная пустота. В теле – тоже. Пустота и внутреннее понимание, что – всё. Нет во мне больше ничего. Ни ярости, ни сил, ни каких-то там суперспособностей. Сгорели они дочиста в огне неистовой злобы, испепелившем меня изнутри. И по барабану, что будет дальше со мной, как наплевать пустой, неодушевленной гильзе – оставят ее лежать на асфальте и вонять сгоревшим порохом или же сомнут каблуком в бесформенный комок никому не нужного металла.

А потом я услышал шаги. И поднял голову.

Они стояли вокруг меня, окружив кольцом. Стояли и молчали. Бойцы группировки «Борг». Офицеры, сержанты, рядовые. И генерал Грачев стоял тоже, вместе со своими подчиненными, один из многих. И рука – на кобуре пистолета. Хотя, думаю, это было излишне. Меня и так держали на прицеле два десятка красно-черных. Один кивок головы генерала, и свинцовый ливень разорвет меня в клочья.

– Как ты это сделал? – негромко спросил один из полковников, но услышали все – такая тишина стояла на арене. – Тамэсивари? Кёкпха? Или какие-то другие секретные боевые техники?

– Он стальную бронепластину расколол и сердце из груди вырвал, – негромко сказал генерал Грачев. – Никаким техникам рукопашного боя такое не под силу. Но сейчас неважно, как он это сделал. Важно, что он оплатил долг. Все согласны?

«Борги» молчали. Если кто-то и не был согласен, то оставил свое мнение при себе. В этой группировке прежде всего уважали силу. И то, что они видели сейчас, было проявлением силы.

– Просто он мутант, – сказал кто-то негромко. – Это всё объясняет. И к тому же сталкер. Тот, от кого мы очищаем Зону.

– Без разницы, – сказал Грачев. – Он оплатил долг перед Бизоном и Капсюлем, а сейчас я оплачиваю свой. Ты свободен, Снайпер. Уходи. Но учти – фора тебе до заката. После того, как зайдет солнце, на тебя снова будет открыта охота. Как на мутанта, сталкера и убийцу. Того, кого надо обязательно хирургически удалить с тела нашей Зоны.

Я усмехнулся одними губами. Все, кто шатается по Зоне, со временем обязательно становятся и первым, и вторым, и третьим. И рано или поздно осознают, кто они есть на самом деле. Только не многие могут себе в этом признаться.

Правда, даже если б я сказал это вслух, меня бы не услышали. Просто потому, что неинтересно было «боргам» слушать чужие мнения. У них своё имелось насчет себя, незыблемо-железобетонное, как стена ДОТа, накрепко вбитое в головы отцами-командирами. Правильное мнение. Потому что если считать себя мутантом, сталкером и убийцей, будет очень трудно убивать таких же, как ты…

***

«Борги» сдержали слово. Даже вернули мою зажигалку и оранжевую аптечку первой помощи, отнятую при обыске. И открыли ворота в заборе из колючей проволоки, окружавшем стадион «Авангард». А вот оружия не дали. И понятно почему. Получается, я его у них украл, и они просто оставили себе своё. Ладно, обойдусь. Правда, отпускать человека в Зону безоружным – это все равно что его на верную смерть послать. Просто другая форма казни.

Но я шел, оставив позади базу красно-черных. Шел, еле переставляя ноги, к тому лесу, в котором, я надеюсь, удалось скрыться Фыфу вместе с его новыми спутниками.

Сил не было. Саднил порез на руке, который я замотал бинтом из аптечки. Бинт пропитался кровью насквозь и засох коркой. И нормально. По пальцам на землю больше не стекает, значит, кровотечение остановилось. Уже хорошо. Только вот сил нет совсем, от слова «вообще». Но идти надо. Потому что сталкер – он как акула. Живет, пока двигается. А как остановился – значит, сдох. Если не физически, то внутри точно. Перегорел. И теперь шатается по Зоне, словно живой труп, не пойми за каким хреном. И себе не рад, и другим на фиг не сдался. И пулю в башку пустить себе страшно, и жить осточертело…

– А ты знаешь, за каким хреном землю топчешь? – спросил я себя вслух. Не ответа ради, а просто чтоб свой голос услышать. Понять, что реально иду, а не валяюсь где-нибудь в бреду. Потому что мир перед глазами был слегка расплывчатым, и лес впереди казался длинным, широким, черным мазком по серому, унылому фону.

Не, вроде реально иду. Даже удивительно после всего пережитого. Иду – и знаю, что дойду до леса и всё. Рухну и подохну там, на радость мутантам, которые выйдут ночью из чащи полакомиться свежим трупом. Так зачем иду? Почему тут не упасть? Какая разница?

На этот вопрос я не смог себе ответить. Как и на предыдущий, кстати. Но лес медленно приближался, и вот уже с полсотни шагов оставалось до ближайшего дерева, когда я споткнулся обо что-то и всё-таки рухнул на серую, колючую траву Зоны.

– Сна-а-ар!

Не, точно брежу. Кто меня тут может звать именем, которое мне дали в другой вселенной? Да и пофиг. Всё равно сил встать нету. Выдохся Снар. Сдулся. Даже до леса не дошел, который мне, в общем-то, нафиг не уперся.