Машину поставили на стоянку, и тут же Михаил почувствовал за собой хвост. Несколько человек, сидевших в иномарке, быстро вышли и разошлись в стороны точно бильярдные шары из разбитой пирамиды. Больше Михаил их не видел, но чувствовал постоянно. Появились другие. Дожидаться выноса гроба не стал.

— Алё! — тихо произнес Михаил. Не отрывая трубки от уха, поднялся и осторожно пошел на веранду. Понял, что забыл свою конспиративную фразу.

— Алё, алё! Вы меня слышите? — прозвучал незнакомый взволнованный голос мужчины. — Я не знаю, кто вы, но этот номер забит в память телефона как «избранный». Девушка, чей телефон — погибла. Приезжайте — это в центре города. Суворовский пятьдесят…

Неожиданно в динамике послышался шум. Людские голоса. Затем всё смолкло.

Михаил застыл на пороге дома. Первое желание было перезвонить. Уточнить, выяснить все обстоятельства, если это не розыгрыш. Но тогда надо будет назваться. Вдруг это проверка. Его не могут найти уже год… Но Лили… Моя маленькая Лили! Она не могла добровольно отдать свой телефон. Только обманом или… Действительно убили? Прямо на Суворовском? У здания ГУВД? Сколько времени? Михаил включил экран телефона. Выступили цифры. Прибавить разницу во времени было несложно. Значит, там десятый час. Лили шла на работу. Ну да. Когда ещё киллеры поджидают свою жертву. Проще всего на постоянном маршруте — чтобы не было сбоев и непредвиденных ситуаций. Но у… ГУВД? Значит, раскусили. Узнали о её связи со мной.

Ему стало бесконечно стыдно за то, что он здесь загорает под бразильским солнышком. Завел новую пассию. Кормит орла. Скоро будет первенец. А там… Лили! Растерзанная пулями, изуродованная. Лежит на асфальте, озаряемая вспышками фотоаппаратов. Надо бороться, надо пойти к министру, к Путину…

Окружающий мир мгновенно отступил, отошёл. Михаил двинулся, постепенно убыстряя ход. Мысленно возвращался той же дорогой, как убегал. К щербатому сараюшке на берегу Амазонки, заскочил на пароход и вернулся в Манаус. Там вместе с Дианой перелетел в Рио и после карнавала расстался. Снова увидел те места, где столько лет прожил. Мост Александра Невского, скованную льдом Неву, ощетинившуюся по краям торосами. А потом похороны Сивакова. Лили. Да, Лили… Но её больше нет! И ему неожиданно показалось, что если он пройдет весь путь, со всеми подробностями, с точностью, то сможет повернуть время вспять.

Оказаться на той роковой точке, с которой всё началось.

Он остановился, словно дошел, и увидел перед собой дом Моны. Добротно сбитый из досок, с недавно поменянной металлической крышей, блестящей в свете звёзд. Отражающей чужое горение. И неожиданно возникшее сравнение натолкнуло на мысль о себе. Заставило понять, что за всю свою жизнь он не принял ни одного самостоятельного решения. Всё ждал момента, когда кто-то подтолкнёт, предложит, прикажет. За двадцать лет службы не получил ни одного ранения, не был в горячих точках: ни в Чечне, ни в Дагестане. И только три медали за выслугу висели на кителе.

И эта мысль внезапно поразила его до глубины души, пронзила, взбудоражила. Породила вихрь сопротивления всему, ранее казавшемуся разумным и правильным. Наполнило его огромное тело сопротивлением и уверенностью, что он сможет преодолеть всё.

Заслышав шаги, Мона вышел из дверей. Индейцы спали чутко. Вскакивали мгновенно. Удивился, впервые увидев Будду в трусах, но виду не подал.

— Мона, мне нужно в Манаус. Понимаешь? Срочно нужно! — гость теребил индейца за плечо. Тот шатался, не понимая. Крутил головой, улыбался. Затем стал серьёзным, взял Михаила за рукав и повел обратно.

По дороге тот очухался, заметил, что идёт босиком, в трусах. Аяш стояла на крыльце.

— Скажи ему, что мне срочно надо в Манаус. У него моторная лодка в порядке? — Михаил нервно надевал короткие штаны. Ступня не попадала. Прыгал на одной ноге.

— В порядке, но у него другие планы. Он собирается навестить свою сестру.

— Аяш, объясни ему — мне надо домой срочно, сейчас. Понимаешь? Никого не осталось. Они убили всех моих друзей! — неожиданно осознал смысл собственных слов, замолк. Погрузился в чёрную непроницаемую тоску и безразличие. Но снова выкарабкался — ведь это из-за него убили Лили! Оставили ребёнка на престарелых родителей и слепую бабку. Он должен бороться, а для этого надо вернуться, и пусть это будет в последний раз, но он покажет, что не боится. Успеет проститься с Лили и навестить родителей. А там уж…

Девушка взволнованно переводила. Жестикулировала. Наконец убедила.

— Это двое суток с ночёвкой. С рассветом можете двинуться.

— Нет-нет! Сейчас! Возьмём у твоего отца прожектор. Будем идти ночью, я сяду за мотор…

Аяш перевела. Индеец пожал плечами и согласно кивнул, что-то пробормотал.

— Он ждет тебя на берегу, — голос девушки стал обречённым, — я соберу тебе продукты.

Аяш вернулась в дом.

Михаил не видел её заплаканного лица и слез, не слышал периодических всхлипываний. Он метался по дому, разыскивая свои вещи, складывал в сумку. Под конец запихнул продукты, собранные Аяш, и метнулся из дома. Остановился на пороге. Обернулся. Аяш бросилась ему на шею, запричитала.

— Прости меня, — Михаил прижимал девушку к своему животу, — прости. Я должен вернуться в Россию, понимаешь, должен! Прости.

Аяш выскользнула из его объятий, метнулась в дом. Схватила карандаш и стала чирикать на обрывке бумаги.

— Вот, возьми, — она запихнула бумажку в карман Михаилу, — это электронный адрес нашей деревни. Напиши мне!

…Дорога была долгой. Лодка перегружена канистрами с бензином. Спали по очереди — заворачивались в гамак, ложились прямо на днище.

На причале достал из портмоне оставшиеся наличные. Пересчитал. В переводе получалось долларов триста. Разочарованно сунул их в карман. Поймал такси и поехал в аэропорт, даже не поблагодарив Мону.

Банковская карта долго не активировалась. Пришлось звонить в центральный офис, вспоминать условные слова, называть девичью фамилию матери. Наконец, все пароли были пройдены. Проверил: деньги на карту не переводились, только то, что было. Значит — фирме конец! Подумал, что попрощается с Лили — и в деревню — к родителям. Успеть свидеться. Билет с двумя пересадками до Санкт-Петербурга в кармане. Вскоре увидел нужный номер стойки регистрации и успокоился. Сел напротив и задремал.

Неожиданно кто-то тронул Михаила за плечо. Открыл глаза. Знакомый полицейский в чёрных очках капельках внимательно заглядывал в лицо. Что, снова Рио? Но этот по-английски попросил паспорт. Улыбнулся. Золотые зубы! Нет, видимо, другой.

Открыл протянутый Михаилом документ. На губах появилась ухмылка. Показал знаком следовать за ним.

«Как я забыл, что меня ищут? — вспыхнуло в голове, в душе — разочарование, — надо было отрастить бороду». Тут же обрушились все планы. Если они убили Лили, значит, я уже точно в международном розыске. И что же теперь? Конвой, суд, депортация и тюрьма. Но за что? Какое преступление я совершил. Меня просто подставили…