Нет-нет, все-таки замотал головой я. Слишком уж я ценю свою свободу.

— Ты чего головой вертишь? — Юлия вышла из купе.

— Да так, мыслям, — усмехнулся я.

— Странно возвращаться, правда? Как будто ничего не было, — сказала она, словно слышала мои недавние размышления.

— Странно, — кивнул я.

Дома я прежде всего включил заряжаться мобильник — вот уж чего мне действительно не хватало всю дорогу, даже представить себе не могу, как я раньше без него жил. Пригнал со стоянки машину. Юлия между тем успела закупить продуктов и суетилась на кухне.

Так, теперь позвонить. Сначала Турецкому. Рабочий телефон занят. Теперь Елене. На мой звонок она отреагировала крайне сдержанно:

— Здравствуйте, как ваши дела?

— Вы не можете сейчас разговаривать? — уточнил я.

— Да, спасибо, все в порядке, — так же ровно ответила она. Видимо, муж где-то рядом.

— Хорошо, тогда перезвоните мне… Я привез необходимые доказательства.

— Конечно, конечно, когда угодно.

— До свиданья, — с облегчением закончил разговор я и положил трубку.

Ну что ж, теперь, пожалуй, стоит повидаться со следователем. Думаю, Ковалев будет рад меня слышать.

Но Ковалева на работе не оказалось вовсе. Я узнал, что он непременно появится через час, и решил навестить его лично. Но для начала, конечно, необходимо снять копии с документов — не думаю, что стоит давать в руки Ковалеву оригиналы.

Итак, я появился у Ковалева спустя два часа, заехав по дороге к знакомому, у которого имелось два видеомагнитофона, чтобы переписать эпизод шариатского суда.

Стаса я знаю довольно давно, и если мне что-то мешает называть его другом, так это лишь недостаток времени для частого общения. В свое время он начинал зарабатывать на жизнь пиратским видео. И естественно, видеомагнитофон у него появился у первого из всех моих знакомых. Потом, верно следуя дорогой всех пиратов, он довольно прочно обосновался на Горбушке. И пользовался большой популярностью среди любителей кино, потому что мог достать почти любые редкие фильмы. Сам я не слишком часто прибегал к его услугам, когда выдается время, мне хватает и того, что показывают по телевизору или можно найти в соседнем видеоларьке.

Разумеется, для работы он пользовался не теми видеомагнитофонами, которые стояли у него дома. Но мне хватило и их качества записи.

Надо сказать, Стас был несколько удивлен, увидев картину публичных побоев и казней на пленке.

— Ничего себе кинцо! Это что же, новая серия «Ликов смерти»?

— «Ликов смерти»? — переспросил я.

— Не слышал, что ли, ни разу? Документальный фильм такой. Где показывают убийства, настоящие разумеется. Очень впечатляющая штука. Но, естественно, фактически везде запрещен.

— Да, что-то я, кажется, об этом слышал. Но мне, знаешь, и на работе этих «ликов смерти» хватает.

— Я уж вижу. — Стас кивнул на телевизор. — Погоди-ка, а ты же вроде уже давно в адвокаты переквалифицировался?

— А толку-то, — ответил я.

Уже уехав от него, я понял, что забыл оригинал кассеты. Вот черт! Ну ладно, не возвращаться же. Я набрал его номер.

— Привет, Стас, еще раз.

— Что, обнаружил пропажу? — Стас усмехнулся.

— Да, я заеду за кассетой на обратной дороге, ничего?

— Позвони только, а то я могу по делам уехать.

— Идет.

Да, великая вещь мобильник!

Я включил радио и понял, что в мире за время моего пребывания в Чечне все осталось на своих местах. В Штатах очередной подросток расстрелял из охотничьего ружья свою семью. Во Франции очередной поезд сошел с рельсов. Где-то в Африке зародилась очередная смертельная болезнь. У нас в Ростове задержали очередного студента, который, естественно, был американским шпионом. Да, все было по-прежнему. Опоры, на которых держался мир, ни на секунду не дрогнули, ни на миллиметр не пошевелились. Да и с чего бы?

Вот и Ковалев, как ему и полагается по объективным обстоятельствам, встретил меня, мягко говоря, неприветливо. Видимо, чувствовал, что ничего приятного для него он не услышит. Окинул меня недобрым взглядом, чуть-чуть замешкавшись подал руку:

— Здравствуйте.

Тут уж настала моя очередь размышлять — отвечать или нет на рукопожатие. Я подумал-подумал и сделал вид, что ничего не заметил. Ковалев скис окончательно.

— Я должен вас обрадовать, — непринужденно начал я. — Дело Магомадова, кажется, подходит к своему завершению. Истина фактически восстановлена.

— Что есть истина? — хмуро пробурчал Ковалев, видно вспомнив о своем высшем образовании.

— А истина заключается в том, что Магомадов абсолютно невиновен в том, в чем его обвиняют. Впрочем, вы, кажется, и без меня это отлично знали.

— Неужели? — Ковалев с нарочитым недоумением поднял брови. — И у вас есть неопровержимые доказательства его невиновности?

— Во всяком случае, они гораздо убедительнее той клюквы, которую на него пытались навесить вы.

Ковалев пропустил мою фразу мимо ушей. Он встал из-за стола и несколько раз нервно прошелся вдоль кабинета туда-сюда.

— Интересно было бы на них посмотреть, — сказал в конце концов он.

— Пожалуйста. — И жестом фокусника я вытащил из портфеля папку с чернокозовскими протоколами. — Разумеется, это копии, — добавил я на всякий случай. — Но думаю, их будет достаточно, чтобы ввести вас в курс дела.

Ковалев внимательно просматривал бумаги. Я между тем закурил. Вроде бы дело уже можно считать решенным, и, как я и сказал Ковалеву, оно близко к своему концу, но что-то мне подсказывало, что это было бы слишком простым финалом для истории, в которой замешаны такие известные имена, как, например, имя Мамеда Бараева.

— Ну, — сказал наконец Ковалев, положив документы на стол, — это всего лишь допросы Магомадова. И здесь он говорит то же самое, что утверждает сейчас. Если вы собираетесь опираться на них… — Следователь иронически хмыкнул, откинулся на стуле и лениво закурил. Расслабился.

— Ну почему же, — сказал я, мысленно веселясь, наблюдая эту картину. — У меня имеются другие доказательства. Есть у вас здесь видеомагнитофон?

Ковалев сразу выпрямился.

— Вон там, — показал он в дальний угол кабинета.

Мне сначала даже показалось, что это он таким странным для должностного лица способом пытается меня выгнать, пока я не разглядел, повернувшись, телевизор со встроенным в тот же корпус видеомагнитофоном.

Я вставил в моноблок кассету.

Светло-голубой экран сменился изображением сначала серого крупнозернистого месива помех, а потом картинка, пару раз дернувшись, наладилась. Ковалев, нахмурившись, напряженно смотрел в экран, вытянув вперед загорелую шею.