– Решай сам, Влад. Мне это кажется… убедительным. Только тут есть одна тонкость.

Келдыш поднял веки и неожиданно ясно посмотрел на Агату.

– Маленькая Мортимер не желает, чтобы ее использовали. И недвусмысленно заявляет это прямо на краю Котла.

Он взглянул на Лема.

– И что мы предпримем по этому поводу?

А что можно вообще предпринять по этому поводу? Агата впервые задумалась о том, чего хотела добиться. Когда она шла сюда, в музей, в голове бродили смутные мысли, как она заставляет их дать клятвенные обещания или что-то в этом роде. Но теперь поняла: это так, остатки детства – того, где честное слово нерушимо, Дед Мороз приносит под елку подарки, а родители всегда любят своих детей.

Но должен же быть какой-то выход? Не может же, чтобы его не было? Агата пару раз оглянулась через плечо. Она правильно выбрала время: полдень, все на работе, да и музей сегодня закрыт для коллективных экскурсий. Возле Котла никого, кроме них, не было.

– Если не останется никого, кто об этом знает… – Келдыш беззвучно засмеялся, глядя то на нее, то на троих лемовцев. – Мортимер, зачем вы нас сюда позвали? Чтобы мы перестреляли друг друга?

Агату даже затошнило. От досады и злости она топнула ногой. Заболела пятка, но опыт ей понравился, и Агата притопнула еще:

– Вы дураки! Дебилы! Чертовы дебилы и больше никто! Кретины!

– Идиоты, – подсказал Келдыш. – Имбецилы. И еще дауны.

Он говорил это без всякой насмешки. И глядел на Агату, пожалуй что – и с сочувствием.

– Может, вы и правы, Мортимер. Но это ничего не меняет. Мы все сейчас оказались в ловушке. Вы можете предложить из нее выход?

Агата вновь, почти инстинктивно, покосилась через плечо. Келдыш перехватил ее взгляд. Сказал быстро:

– А вот это не выход.

Чего он боялся? Ее? За нее? Агата осторожно, словно пробуя холодную воду, спросила:

– А кто-нибудь из вас знает, как может работать этот Ключ?

– Ну, варианты могут быть разные… – задумчиво начал Лем. И осекся, перехватив взгляд Келдыша.

– А я так думаю, что один, – так же задумчиво продолжила Агата. – Запертая магия, замок, ключ. Какие могут быть варианты?

– Мортимер, – резко сказал Келдыш. – Прекратите нести чушь!

– Тогда почему вы хотите убить меня за эту… чушь?

Он не шагнул – только подался к ней – и оказался ближе, просто пугающе близко. Агата невольно сделала шажок назад.

– Агата, все, хватит! – скомандовал Лем. – Спускайся! Давай поговорим, как взрослые люди!

Вот этого я и не хочу, подумала Агата. Не хочу, как взрослые. Вообще не хочу больше разговаривать. Она сделала плавный поворот – и Котел открылся перед ней во всей своей красе – жутковатой, притягивающей. Знакомой ей с детства.

– Агата!

– Спокойно, Влад! Дальше козырька самоубийц она не упадет. Мортимер, не знаю, что вы там себе…

Агата глянула на Келдыша через плечо, как до того – на Котел.

– А вы и вправду не все обо мне знаете. Знаете, например, что я раньше занималась плаванием?

– И что?

– В самом начале заплыва главное – как можно сильнее оттолкнуться.

И, Агата, словно был дан старт, сильно оттолкнулась от бортика…

* * *

Пожалела через две секунды – когда начала падать в мирно существующий сам в себе Котел. От него по-прежнему не веяло ни холодом ни теплом, но из-за красноватого вулканного зарева в глубине Агата мгновенно взмокла. Прыг в котел – и там сварился…

Руку рвануло назад-вверх, едва не выдернув из плеча, и Агата обнаружила, что зависла в воздухе над Котлом. Она посмотрела вниз. Вверх, на пылающее на пальце кольцо. На вскочившего на бортик Келдыша. Правая его рука, с пистолетом, висела как парализованная. А левая… вытянутая, дрожащая от напряжения… а лицо – оскаленное, осунувшееся, бледное даже в теплых красноватых сумерках Котла… вместо глаз – черные дыры…

Он держал ее. И его проклятое кольцо-кристаллизатор держало ее вместе с ним. Если Лем и остальные маги-недоучки догадаются ему помочь, он вытянет ее обратно. А может, и без всякой помощи вытащит. Наверх. Назад. Встряхнет, как нагадившего котенка. Носом ткнет. Расскажет, что она должна делать. Агата, тоже оскалившись, попыталась дотянуться до своей вытянутой руки – стянуть, сбросить кольцо, – но рука-предательница уже не принадлежала ей, превратившись в якорь, послушный чужой воле. Агата в отчаянии ударила ее, бессмысленно и бессильно – так ребенок бьет угол, на который больно наткнулся. Показалось, или бортик стал ближе?

Зарево внизу, в Котле, разгоралось. Он ждал. Он узнавал и приветствовал ее. Он был ей рад.

Ее не хотят отпускать. Но у них нет власти над ней. Никакой. Знакомые слова – из фильма, из книги, из старых снов – выкрикнулись сами собой:

– У тебя нет власти надо мной!

Кольцу. Келдышу.

Прошлому.

Кольцо вспыхнуло маленьким ядерным взрывом – отпечаток этой вспышки залил сетчатку глаз, и Агата ничего не видела, когда ее отпустили.

Вновь начала падать.

Не падать.

Лететь.

Вещество, заполняющее Котел, было еще менее ощутимо, чем воздух, но оставляло в ушах треск рвущейся ветхой материи. Кольцо Келдыша почернело и умерло, рука вновь начала слушаться. Агата коснулась пальцами лица; ощущение было очень слабым – словно онемела вся кожа. Она обнаружила, что может идти – если это можно так назвать там, где не существует ни верха ни низа. «Полотно» магии не было однородным. Иногда впереди разгорался ослепительный свет, играл, как северное сияние, и неожиданно угасал. Иногда мелькали клубящиеся серо-бордовые тени, и у Агаты каждый раз екало сердце – а вдруг она блуждает здесь не одна? Где те самоубийцы, что когда-то кидались в Котел? Что с ними стало? Видели они то же, что видит она? А может, она сейчас столкнется с кем-нибудь из них?..

Или с тем, что из них сделала магия.

Агата медленно двигалась в красных сумерках. По ее ощущениям, она уже должна была наткнуться на какую-нибудь из стен Котла. Если, конечно, не блуждает по кругу.

Ну, вот он, Ключ… То есть она. Есть Ключ, есть магия… преступная магия, если верить Келдышу и его товарищам. И что? Что должно случиться, когда они соединятся? Соединились. Агата, томясь, села, обхватив руками колени. Села неизвестно на что. Неизвестно где. И стала ждать неизвестно чего.

Котел, похоже, решил ее развлечь. Рисовал на полотнищах горящие, мгновение живущие узоры; подпускал клубящиеся бесформенные тени; играл звуком, то понижая, то повышая его до невыносимого визга – как будто подбирал нужный диапазон. Шум-бормотание-речь делались настойчивее. Казалось, различаются даже отдельные слова… предложения… смысл… Котел говорил с ней.