– А у тебя идей по этому поводу нет? – переступив через гордость и обиды интересуюсь.

– Есть, – лаконично отвечает.

Сижу. Жду. А он молчит. И вот же, всплывают в памяти картинки, что воображение рисовало по дороге сюда. Луна… ну так вот же она. Звезды… Тоже имеются. Синеглазый. Тут. Я… Но где ж объятия? Где шепот, где ласки и поцелуи? Еще и этот его трижды проклятый голос, от звуков которого у меня внизу живота все трепещет…

Встряхнула головой, отгоняя невесть откуда взявшиеся неуместные мысли.

– И в чем твои идеи заключаются? – не выдержав, уточняю.

– В тебе.

– Что?!

– Нужна сила, у меня ее почти нет. В тебе полно, но использовать до брака нельзя. Будет тебе брак, и обретешь право использовать свой дар. Справишься. Я ни на секунду не сомневаюсь.

Вот вроде и похвалил в конце или приободрил, а все равно за подобную прямоту прибить хочется. Ну почему нельзя было как-нибудь завуалировать свое отношение ко мне? Хотя бы видимость романтики создать? Неужели язык бы отсох? Это же даже не обоюдовыгодная сделка. Да, я получу право использовать силу, но оно мне надо? До сих пор как-то обходилась без этого, и ничего – живу. Зато он по условиям сделки выручит всех оставшихся в живых родных и обретет пожизненную кормушку. Нет, это просто оставлять нельзя. Глянула на занимающийся рассвет. Четыре дня до свадьбы. Ну, гад, подожди, вот наставлю тебе рога… Будешь гибридной особью – гадом-рогоносцем! Кстати…

– А что за третье условие?

– Верность, – коротко ответил он, и я чуть не заскулила.

Отомстила, называется, и рога пятнадцать раз подряд наставила. Хотя… А откуда он узнает? Глупый вопрос… М-да уж, памятуя о прошлом, стоит признать: он чувствует все, что происходит со мной и вокруг меня. И внутри гнев разгорается. Ну что за странные у нас с ним отношения? Его нет – тоскую так, что на стены лезть впору, он рядом, бешусь и готова к черту послать в любой момент.

– А оно мне надо? – фыркнула я вопреки придушенным воплям здравого смысла.

– Не ври, – опять до бешенства спокойно и коротко произносит.

– И в мыслях не было! – пуще прежнего завелась я.

– Ты знаешь, где мы?

– В круге силы, – отвечаю, абсолютно сбитая с толку этим вопросом.

– Что он дает?

– Энергию, силу, сосредоточенность… – перечислила первое, что пришло на память из рассказов Агрипины.

– В первую очередь здесь бессмысленно врать, – непонятно к чему клонит синеглазый. – Во вторую – это место обрядовое. Очутившись здесь, одаренный не может скрыть свою истинную сущность и… – он при этом как-то странно взглянул в мою сторону, значительно тише добавив: – Свои желания…

А в следующий миг я задохнулась от налетевшего на меня вихря. Вот синеглазый внешне расслабленно сидит в паре метров от меня, и вдруг он уже тут, сжимает в объятиях мое внезапно показавшееся неимоверно хрупким тело. Кажется, кости скрипнули и едва не похрустывают под его напором, в то время как мужские губы болезненно и требовательно впиваются в мой рот. Ощущение такое, что он не просто целует, что он именно пьет мою жизнь, и ноги в ответ на это действие становятся ватными и безвольными, а следом и весь мир накрывает пелена.

Очнулась я дома на матраце. День ли ночь на дворе, не ясно, стекло так и не вставили же. Встала, вышла в большую комнату и замерла. На улице темно, то ли ночь, то ли вечер поздний, но насторожило меня не это. Дверь в комнату синеглазого была вопреки обыкновению слегка приоткрыта. И тут же нахлынули воспоминания. Сначала о том, как было снято проклятие. Потом о своем желании его увидеть, и поездке к кругу силы, его поцелуй и… Ничего. Что дальше было? Не обрела ли я новое проклятие в забытьи? Ответов на этот вопрос у меня не было. А может, мне вообще все это приснилось?

Взглянула на часы, ну как всегда – начало десятого. Неужели я утром просто отрубилась, так же как и всегда в последние дни? Что со мной? Я ведь так ничего и не успела спросить у Григория.

Поставила чайник на огонь, наскоро умылась, причесалась и, недолго думая, заглянула в комнату жениха. Его тут не было. Зато… Зато на тумбочке возле кровати лежала страницами вниз раскрытая книга. И не просто какая-то художественная, а наподобие тех, что мне Антон привез, или одна из них?

Взяла в руки, покрутила так и сяк, рассматривая. Нет. Не вспомню. Я ж их тогда даже посчитать не додумалась, не говоря уж о том, чтобы все названия запомнить. Села на кровать, листаю. Заговоры, то, се… Хм… А вот это, кажется…

Книженция оказалась рукописной, благо не слишком старой, и язык был наш – современный. И в том месте, на котором я застряла, говорилось о том, что одаренные, встретив истинную пару, попадают под чары испытания: она неделю накануне свадьбы проводит все дни во снах, а ночью бодрствует. Он же, наоборот, – почти не спит, сгорая от желания обладать своей избранницей. Ведьмы славятся своим либидо, которое именно в темное время суток особо явно дает о себе знать. Испытание заключается в том, чтобы пара сумела удержать себя в руках и не согрешить до венчания. И лишь в день свадьбы проклятие, довлеющее над невестой, ослабевает, давая ей продержаться в состоянии бодрствования до венчания. Но с каждым днем тяга будущих супругов друг к другу многократно возрастает, и немногие проходят это испытание. Помочь может ежедневный прием отвара из успокаивающего либидо сбора, состоящего из…

А дальше – вырванная страница!

– У-у-у!!! – простонала я.

– Вот и я о том же, – послышался хрипловатый голос синеглазого, от звуков которого внутри все аж вспыхнуло, во рту пересохло, а между ног, наоборот, вмиг стало влажно.

– Уходи, – произношу, понимая, что тот, кто писал, не врал – еще чуть-чуть, и я сама накинусь на Григория. Вернее, не так. Я прекрасно помню все то, что вычитала до этого в Интернете, на тему того, что это не более чем психологический ключ-зацепка, я прежде о потребности томиться от вожделения до свадьбы знать не знала и всего лишь спала, в то время как синеглазый, судя по всему, маялся. – Прошу… – прошептала и…

С облегчением услышала быстрые шаги и стук захлопнувшейся двери.

Вот и какой извращенец придумал все эти правила? Хотела бы я ему в глаза взглянуть и пару ласковых высказать. Но эти мысли мелькают фоном, а главная: ХОЧУ! Тело так и рвется – догнать, поцеловать и…

– Нет! – ни к кому конкретно не обращаясь, выкрикнула я, вцепившись в спинку кровати.

Попыталась применить ту же тактику, с помощью которой пыталась ослабить свою зависимость от синеглазого во снах. Вот только легче не становится, а наоборот, внутри все уже настолько жаждет утоления страсти, что, очутись здесь любой, самый захудалый представитель мужского пола – ох, не ушел бы!

Надо чем-то отвлечься. Не думать. Не чувствовать. Заснуть бы, да какое там! Кое-как отлепила от спинки кровати побелевшие от напряжения руки, встала, и даже это невинное движение заставило меня со стоном согнуться в три погибели и заерзать бедрами. Бог мой… Ну зачем! Зачем я взяла в руки эту трижды проклятую книгу?