Гейден подтягивает на заднице свои штаны, пакует член в чёрные боксеры и, завязав презерватив, убирает его в карман. В дверь начинают ломиться, грозно стуча и выкрикивая угрозы.

Мирон, поймав мой слегка расфокусированный и всё ещё пришибленный взгляд, подмигивает и, открыв щеколду, выходит из примерочной широким и твёрдым шагом. Оттесняет мужика в форме и захлопывает за собой дверь, оставляя меня сгорать со стыда и спешно одеваться.

Нужно сматываться.

Как только я остаюсь одна, понимаю, что мы сделали. Где мы это сделали… и тихой быть у меня не получилось. Совсем. Я слышу возмущённые голоса продавцов-консультантов около кассы и спокойные, как всегда, уверенные ответы Мирона.

Надеюсь, здесь нет камер. Звездой порнороликов стать совсем не хочется. Это будет огромное пятно на моей репутации и может плохо сказаться при дальнейшем трудоустройстве и обучении.

Вот ведь блин!

Думать об этом, конечно, нужно было раньше. До того, как Мирон стянул с меня джинсы и вставил свой член, а не после, когда пытаюсь эти самые джинсы застегнуть непослушными трясущимися руками.

Рядом с Мироном я совсем перестаю думать. Мозги превращаются в кисель. Забиваю на логику и рациональность. Они отключаются по щелчку, уступая место Лине, которая совсем ничего не знает об осторожности, покорности и сдержанности.

Наспех натягиваю на себя футболку и толстовку. Сгребаю в охапку бельё и чуть не падаю, когда вижу ценники.

Вот ведь чёрт!

На них нужно было посмотреть, прежде чем давать Мирону облизывать свою грудь в этом белье.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍21.1

Когда я выхожу из примерочной в бутике стоит звенящая тишина между консультантами, Мироном и пунцовым охранником, нарушаемая лишь ненавязчивой мелодии доносящийся из колонок прикрученных под потолком.

— Я возьму эти комплекты, — говорю, сваливая на кассу черное и белое кружево.

Одно адски порочное, другое безумно невинное и судя по горящим глазам Мирона ранее ему понравились оба варианты. Если бы кто-то еще пару дней назад сказал, что я буду покупать что-то чтобы понравится Гейдену, то я бы не поверила, покрутила пальцем у виска и отправила в пешее далекое путешествие. Как все перевернулось.

Стараясь ни на кого не смотреть, чувствую, как на меня смотрят все! Кожу покалывает и печет, а между ног все еще ощущается вторжение Мирона и все в этом помещении в курсе что во мне совсем недавно был мужчина.

— Все уже оплачено. Вам запаковать в подарочные пакеты или подойдет обычный? — подает голос девушка за кассой.

На ее бейджике надпись «стажер» и я не поднимаю глаз выше этой надписи.

Еще недавно я считала, что самый позорный момент жизни у меня случился, когда я решилась на продажу своей девственности, но нет, этот все переплюнул и перечеркнул.

— Обычный пакет.

— Подарочная коробка.

Произносим одновременно с Гейденом. Возмущенно смотрю на него через плечо.

Он, засунув руки в карманы низко сидящих синих джинсов, так что всем присутствующим видно какой марки он предпочитает носить боксеры, смотрит на меня. Пожирает взглядом, не стесняясь наших невольных зрителей и слушателей. Вот кто точно не знает, что такое стыд — это Мирон Гейден.

Он специально тянет время упиваясь эмоциями других. Праведным гневом, возмущением, моим смущением и…вожделением. Да, даже несмотря на ошеломительный оргазм я до сих пор его хочу.

В его глазах прыгают тысячи чертей обещая мне такое фееричное продолжение того, что у нас было в примерочной, что между моих ног в предвкушении сжимаются такие мышцы о существовании которых я до текущего момента и не подозревала.

— Молодые люди…— сокрушительно качает головой охранник. — Никакого воспитания.

И я вновь краснею до самых корней волос. Тоже не подозревала, что так умею.

— Не вам нас судить, дядя, — с кривой насмешкой произносит Мирон и припечатывает мужчину таким взглядом, что тот неприятно ежится.

Спустя пять минут нагруженные несколькими бумажными пакетами в которых упакована среднестатическая годовая зарплата обычного человека, мы с Мироном выходим из бутика. У меня горят даже уши, а Гейдена хоть бы что.

— Помнишь, что мы говорили про деньги, Мирон? Я не собираюсь становится твоей содержанкой. Но это…— трясу пакетом с кружевными трусами, он скупил не два комплекта белье, а на много больше. — Слишком.

— Это подарок, НеАнгел. Смирись и прими.

— Ты когда-нибудь до этого делал девушками подарки? — прищуриваюсь обличительно.

— Оргазмы считаются?

— Нет! — вскрикиваю возмущенно. Обязательно нужно было все портить? Сразу перед глазами Вика всплывает.

Волна ревности стирает все основные чувства, сжимая сердце в тиски. Колит иголками боли отчего в глазах начинает печь. Напоминаю себе, что только я здесь влюбленная в чудовище идиотка. А чудовище…чудовище любит только себя. И это нужно либо принять и не стараться его переделать под себя, либо мне не место рядом с Мироном. По чужим правилам он никогда не будет играть. У него есть только свои.

Он не замечает что одним неосторожным словом разбивает хрустальные чувства любви живущие во мне к нему.

Просто говорит, что думает. Правду, пусть и не совсем приятную.

— Тогда нет. Это мой первый осознанный подарок.

Мирон притормаживает и оглядывается по сторонам, решая куда дальше. Кивает мне в сторону эскалаторов ведущих наверх, где расположен фудкорт. Понятно, мужик потрахался — мужик проголодался.

— Какая честь. Быть хоть в чем-то у тебя первой, — фыркаю, сверля взглядом темный затылок.

Мирон резко оборачивает и насмешливо приподнимает брови. Припечатывает взглядом.

Его губы ломает улыбка, от которой мое сердце совершает аварийное торможение. Он такой красивый во всех своих несовершенствах и пороках. Острые, как бритва скулы, впалые щеки и ярко выраженная линия челюсти, волевой подбородок, крупный нос, тонкие мягкие губы, и глаза. Черные омуты-колодцы, заворожившие меня с первой встречи.

Это незаконно быть таким притягательным и отталкивающим одновременно.

— Ты не представляешь, НеАнгел, сколько раз со дня нашего знакомства была у меня первой, — после небольшой повисшей между нами паузы, тихо говорит Мирон.

Волоски на коже дыбом от признания.

Хватаю ртом воздух и не сразу понимаю, что остаюсь стоять одна, потому что Гейден не сильно размахивая пакетом набитым кружевом, возобновил движение и идет в сторону эскалаторов.

На фудкорте Мирон останавливается около азиатской забегаловки и заказывает две огромных тарелки с супом, внешний вид которого вызывает у меня тошноту и вопросы. Но на вкус оказывается очень даже ничего.

Мы едим в тишине, лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Мне комфортно и даже, как-то уютно