Со Святославом о самостоятельности, конечно, можно было только мечтать, но и он поддавался вразумлению.

— Давай заедем в аптеку, — предложила, созерцая серый забор за окном. Машина всё ещё не тронулась с места.

— Зачем? Уже немного поздно, не находишь?

— Есть специальные таблетки. Их нужно выпить в течение какого–то времени после секса и тогда последствий не будет. Только я не знаю, сколько времени может пройти, поэтому давай поторопимся.

— Ты серьезно? — уточнил он странным голосом.

Набралась смелости, обернулась к мужчине, который научил меня получать удовольствие от секса и не стесняться этого. Позволил с достоинством выйти из непростой ситуации с разрывом помолвки, сорванной свадьбы, не удариться в депрессию и — главное! — не вернуться к изначально неправильным отношениям.

Суровое, строгое лицо. Поджатые губы. Напряжённые, чётко очерченные скулы. В полумраке салона он напоминал статую древнего правителя, поработившего половину мира.

Как я вообще с ним иногда спорю?

— Прости. Я купила таблетки, но забыла о них. У меня, вполне вероятно, сейчас безопасные дни, потому что со дня на день должны начаться… особые дни, — призналась смущённо. — Вот тогда их и нужно начинать пить, кстати! — вспомнила инструкцию к противозачаточным. — Вот! Точно! Я потому их и не начала пить. Их принимают с первого дня цикла.

Не знаю, почему, но эта мысль показалась спасительной. Словно я смогла боле–менее аргументированно откреститься от части ответственности. Только вот здравый смысл ехидно напомнил, что я уже взрослая девочка и помимо ругани с матерью и коллегами нужно бы научиться ещё думать головой и брать на себя ответственность. Хотя бы с достоинством разделять её.

— Как называются таблетки? — спросил Святослав спустя некоторое время. Он читал что–то в телефоне, а я по–прежнему сидела рядом.

— Не помню. Слышала о них сто лет назад. В аптеке провизоры должны знать.

Через пять минут машина тронулась с места, но прикатила не к аптеке, а к моему дому. Святослав вышел, открыл мне дверь и повёл внутрь.

— Ты… ты ко мне?

— Рита, время позднее, мало ли, кто может встретиться тебе на пути. Твой дом не вызывает у меня доверия. Здесь может жить кто угодно.

— Почему мы не заехали в аптеку? — спросила напряжённо.

Меня смутила эта его забота, ведь совсем недавно я уехала из гостиницы одна и его ничто тогда не взволновало. Неужели возможная беременность так повлияла?

— Потому что эти препараты вредные. Не думаю, что тебе стоит так рисковать здоровьем.

Я постаралась скрыть ту невероятную степень удивления, что была написана на моём лице всё последнее время, как только мы оказались в освещённой зоне.

Что происходит?

Неужели его не пугает возможность моей беременности?

Нет, я понимаю, деньги есть, всегда можно откупиться, но всё–таки, всё–таки… обычно богатые люди не допускают подобных ситуаций. Они не лучшим образом сказываются на репутации и вообще.

— Меня ставит в тупик твоё поведение, — призналась уже на своей лестничной клетке. — Зайдёшь?

— А ты приглашаешь? — удивился он.

— Ну… конечно. Проходи. У меня скромно, конечно, но камер нет, — пошутила нервно.

Не думала, что он ступит в мои владения, но Святослав сегодня вёл себя нетипично. Сразу утащил меня в ванную и поставил под душ, сам же принялся за собственную одежду, осторожно складывая её на стиральную машину.

По закону подлости с потолка в углу рухнул кусочек штукатурки и он, конечно же, это заметил. Я смущённо отвернулась и схватила гель для душа, посмеявшись про себя, что великий и могучий Драгомиров будет пахнуть шоколадом с ванилью.

Его это, впрочем, не смутило.

Мы спрятались за обычной прозрачной шторкой, в самой обычной ванной, без каких–либо игр с эротическим подтекстом и помогли друг другу вымыться, особо усердствуя в интимных местах.

Из ванной выкатились довольными и чуточку шальными от возбуждения, рухнули на простые ситцевые простыни, но не провалились в сон.

— Раз уж мы сегодня с тобой немного проштрафились и ты теперь доступная для всяких извращений девочка, я буду трахать тебя всю ночь. Не могу удержаться.

Он впервые говорил со мной столь откровенно и я не на шутку завелась от этих слов. Грубых. Непристойных. Невыносимо сексуальных.

— Хочу тоже сказать что–нибудь такое… ужасное, — смущённо призналась я, ещё и покраснела в довесок.

Да уж, дерзость — моё второе имя.

— Не сдерживайся. Никто об этом не узнает. Это лишь наши с тобой тайны.

— Мне нравится, когда ты говоришь, что я развратная и плохая, — выдала как на духу и, закрыв глаза, призналась в «самом страшном»: — Но я пока не могу произнести даже… «трахни меня»

— О, это без проблем, моя хорошая. Ты хочешь слушать всякие скабрезности и получать от этого удовольствие.

— Угу.

— Не скромничай. Скажи: «Я хочу, чтобы ты кончил в меня», это приятнее, чем слушать.

— Я не могу! — перепугалась не на шутку, хотя по телу прокатилась волна жара. — Это так пошло! Неприлично! И вообще!

— Заводит? — понимающе рассмеялся мужчина.

— Да.

— Скажи.

— Не могу!

— Рита, если ты не произнесёшь это вслух, не получишь секса, — рассмеялся Святослав, нависая надо мной. — Шантаж!

Я чувствовала, как покачивается его член меж моих ног, как трётся, такой гладкий, горячий. Как рвётся в бой. Сдерживаемый этим противным Святославом!

— Я хочу, чтобы ты меня оттрахал, — проговорила быстро–быстро, сжавшись под мужчиной в комочек.

— Не так, котёночек. Открывай глазки и требуй. Хочу убедиться, что ты меня хочешь.

— А то не ясно! — вспыхнула я.

Без привычной ширмы ролевых игр сложно было признаваться в собственных слабостях, но он требовал от меня именно этого.

Посмотрела на довольную морду. По–другому сейчас не могла его назвать.

Огромный, он заслонял меня от всего мира. Нависал, то ли угрожая, то ли защищая. И шантажировал! О чём сам же честно и сообщил.

Как противиться собственным желаниям, когда ты видишь их отражение в глазах напротив?

— Трахни меня. Жестко и глубоко, — произнесла, взвешивая каждое слово. Чётко. Уверенно. Ведь я уже взрослая женщина, которая знает, чего хочет.

Его.

И положенный оргазм! Можно даже не один!

— О, моя крохотулечка разозлилась, — пропел паршивец ехидно. — Даже не знаю, как можно жестко трахать такую милую девочку.

— Свят! — предостерегающе повысила я голос.