— Верю, конечно, — она с издевательством кивает. — Ты же моим мужем занята. Слышала, как он ночью тебе названивал. А ты…

— Девушка! — из припаркованной позади жёлтой авто с шашечками высовывается лысый мужик. — Вы сначала мне заплатите. А потом разбирайтесь. По всему городу кататься, знаете какая сумма натикала?

— Стой тут, — Настя зыркает на меня. Идёт к водителю, на ходу доставая кошелек.

Стою. Сумка у Андрея, а там и документы, и деньги. Андрей в кафе, а там Вагиз Морозов и лишняя головная боль.

Не везёт, так не везёт. Такими темпами никуда мне не добраться, ни небом, ни морем.

Под мелким противным дожиком темнеет асфальт. Мимо проплывают раскрытые зонтики. Из кафе выходит стайка студентов, они громко обсуждают какой-то зачёт.

Мы с Настей так же, ещё полгода назад, бегали на обед в ближайший ресторанчик на углу, неподалеку от института. Эх, молодость.

Настя возвращается. Раздувает щеки и отчитывает меня с того места, на котором ее речь прервали:

— А ты вкрай оборзела. Тебе Артура мало? Отцепись от моего мужика. Даже если залетела. На аборт иди. Или я тебя сама за волосы туда притащу. Поняла? Мужа я тебе не отдам.

— Тебе совсем не стыдно? — спиной опираюсь на ауди, и Настя по-хозяйски щурится на мой жест, будто на крыше уже привязан большой бант, и я принимаю машину в дар, в комплекте с Андреем, и мне с ее безумных опасений чуть-чуть смешно. — Мы ведь лучшими подругами были, а ты оказалась такой овцой. Хоть бы извинилась.

— За что мне извиняться? — она нервным движением дёргает молнию и вытаскивает сигареты. — Это я тебя с Артуром познакомила.

— Он сам познакомился.

— Если бы я не встречалась с Андреем, Артур бы не притащился в институт с твоими памятками.

— И что?

— И то, — она раскуривает сигарету и красный уголёк тихонько трещит. — Благодаря мне ты выскочила замуж. Чуть ли не сразу. Когда там Артур первое кольцо подарил? Спустя месяц? Да. А я два года ждала, пока Андрей раскачается. Два года, — тянет. — Справедливо?

— Я здесь при чём? — с раздражением отмахиваюсь от дыма, она как Олли пускает сизые облачки в лицо. — Дождалась ведь в итоге. Как-то и в голове не укладывается. Покупаешь белое платье и заодно врешь моему мужу про меня. Своего добилась, появилось свободное время, дайте-ка напакостить подруге. Чего это она радуется. Радоваться можно только одному кому-то. Насте. Ибо она выходит замуж. Очень счастливая невеста. Наверное, от счастья с ума сошла, да?

Он молча дымит тонкой сигареткой. Стряхивает пепел под ноги, рассматривает свои сапожки с золотистыми пряжками. Говорит:

— Андрею предложили повышение в другом городе. И он собирался переезжать. Без меня. Так и сказал: Настя, нам эти два года было хорошо, но я тебе ничего не обещал. Извини.

— Так ты же… — вспоминаю, как она мне плакалась про больного отца, и что не может переехать с Андреем, и диву даюсь, ну и выдумщица, а я тогда уши развесила, копила ее лапшу и расстраивалась.

— Я ему все таки наврала, что беременна, — продолжает Настя. — Ты ещё ужасалась. Чтобы я ему такое не говорила, а то потом заврусь. А я сказала, — она хмыкает. — Только без толку. Бла-бла, я вас не брошу. Содержание на мне, в воспитании буду участвовать, но, Настя, жениться я пока не готов, — передразнивает она со злостью. — Не любит он меня, что тут сделаешь?

Хлопает дверь кафе, и мы обе поворачиваемся. Выходит незнакомый мужик. Настя шмыгает и трёт нос.

— Последний вариант — надавить на жалость, — грустно заканчивает. — И я надавила. Написала ему, что от переживаний у меня случился выкидыш. Ну, намекнула ненавязчиво — какое он дерьмо, так со мной поступил. И, — она, как фокусник, разводит ладони в стороны, — это сработало. Сразу примчался. В день отлёта, прямо из аэропорта, с вещами и с кольцом. Да. Теперь подумай. Очень я счастлива была, когда платье выбирала?

— Визжать и плакать, — носком ботинка пинаю камешек. Если она скажет, что ходит к гадалкам за приворотами, я и не удивлюсь, настолько другого и чужого человека в ней вижу теперь. — Так, Насть. Ещё варианты остались. Прикинуться смертельно больной. Или лечь на кровати и положить рядышком пустой пузырек от таблеток. И парочку таблеток по подушке раскидать. Будто они изо рта у тебя выпали. И когда Андрей примчится, прохрипеть: это все от любви к тебе.

У нее краснеют щеки.

— Ты тупая или дура? — даёт она одинаковые варианты моим способностям, и толкает меня, и я, охнув, откатываюсь по мокрому кузову ближе к капоту. — Ты знаешь, как сложно добиваться любимого человека? Нет, тебе ведь Артур всё на блюдце принес! А я знаю! И Андрея не отдам! И машину не трогай! Моя машина! — она зациклилась на машине, кричит и замахивается.

Спешно ныряю под ее рукой, и лбом врезаюсь в чей-то твердый живот. Меня удерживают и не дают упасть, над головой звучит пораженный голос Андрея:

— Настя! Ты спятила? Ты кого толкаешь, у нее рука сломана.

— А чего ты ее в нашей машине катаешь?! — она орет. Ловит взгляды прохожих, отбрасывает за спину волосы и, шумно вдохнув, кротко смотрит на Андрея. — Юля ела шоколадку и запачкала сиденье. А ты знаешь, Андрей, я очень брезгливая.

— Ты права, — он кивает. — Давай отойдем в сторонку. И убьем ее за это. Настя, ты…

За спиной деликатно откашливаются. И нас приветствует Вагиз Морозов:

— Добрый день, девочки.

Под шумок выдергиваю у Андрея свои вещи. Он бросает на меня убийственный взгляд, отдавать не хочет, но некуда деваться, наша возня привлекает внимание. Он разжимает пальцы, и я вместе с сумкой отступаю.

— Здравствуйте, Вагиз, — щебечет Настя. — Алан, привет, — она машет.

Оборачиваюсь. Алан шагает к нам, на ходу мнёт в кулаке чек.

Озираюсь в поисках Артура. Его нет. Точно, наша служба и опасна, и трудна, по папиным стопам в огонь и в воду, но без среднего сына.

— Добрый день, — бормочу и не в тему думаю, что Вагиз был разочарован, когда Артур предпочел свой бизнес. Надеялся пристроить всех троих, мечтал видеть форму на всех детях.

Трёх бравых молодцев, трёх красавцев.

— Как твое здоровье, Юля, — Вагиз сдвигает очки, глядя на мой гипс. — Поправилась?

— Ага, — отвечает за меня Андрей. — У Артура не получалось приехать, занят. Я забрал Юлю из больницы, — нагло врет он. — Я сразу помчался. Думал, завезти ее в лес. И там ограбить. Подозреваю, что под гипсом у нее бриллиантовая рука. Как в фильме.

Он несёт пургу и смущённо улыбается, чешет затылок, ерошит влажные волосы. Под дождем обостряется его аромат, в нос мне пробиваются мороз и цитрус, и я переступаю по асфальту, подальше от него, налетаю на Алана, и окунаюсь в похожий запах.

— Неплохой план, — одобряет он Андрея. И планом его пользуется. Берет мою руку, и лёгким, почти незаметным нажимом отбирает вещи. — Неудобно, давай подержу.