Жёсткая насмешка. Я их только заполучила. В раздражении вскидываю глаза. На миг встречаю его взгляд и убеждаюсь, что возможности он не упустит, мы ведь так и не встречались с утра субботы, а тут само в руки плывёт.

— Ясненько, — Вагиз зажимает подмышкой плоский мужской портфель. Он натягивает кожаные перчатки, такой спокойный, аккуратный, симпатичный дядечка, похожий на профессора по литературе. — Что ж, тогда, как обычно, ждём всех в пятницу у нас, — напоминает он. — Пора мне. Наверное.

И почему-то не двигается.

Смотрит пристально, и вот сейчас в нем четко узнаваем взгляд генерала, умеющего топтаться по головам.

Что-то подозревает. Слышал или видел.

Мокнем под дождем. Столпились и мешаем прохожим. Кошусь на окна кафешки. Если их столик стоял у окна, то все трое прекрасно наблюдали наши разборки. Поэтому и вышли все сразу.

А Андрей ещё и припёрся на обед с женской сумкой, хватило ума.

— Андрюш, может, Юлю Алан до дома подбросит, — мямлит Настя. Ей тоже не нравится затянувшаяся пауза и серый сканирующий нас взляд. Она тянет Андрея за рукав куртки. — А то мы…

— Не надо, все езжайте. Я пойду поем и позвоню Артуру. Вдруг он освободился. А то мало ли. По улицам гуляют бриллиантовые воры, — не удерживаюсь от комментария.

— Вор один лишь я, кис, — вылетает у Андрея. Кис. Он делает вид, что закашлялся. Кис, все слышали. Он торопливо поправляется. — Кисло мне живётся на одну зарплату. Промышляю в городских бандах. О, кто-то меня потерял, — он достает телефон и разворачивается к нам спиной, отдаляясь и болтая в трубку. — Да, я. Что такое?

— До свидания, — расшаркивается Настя. — До пятницы.

Вот это цирк.

Вагиз стоит с видом человека, которого окружают дурацкие клоуны. Он потирает ладони в перчатках. Смотрит на мою сумку, которую держит Алан, на меня, и говорит:

— Извини, Юля. На секунду, Алан.

Он отводит сына. У меня кружится голова. Я сама будто в цирке, гуляю по канату в нескольких метрах над землёй.

Я же просто хочу уехать. И всё.

Андрей говорит по телефону. Вроде бы всерьез, не прикидывается, что ему звонят, так же ерошит волосы, наверное, врёт.

А я пялюсь и запоминаю его привычки.

Совсем уже.

Рядом вертится Настя. Загородить его от меня старается.

Дура.

Решительно разворачиваюсь к Алану, хватит. Вижу напряжённое лицо Вагиза и торможу, там у них, правда, что-то важное.

— … думаю все решится в течение месяца, — тихо рассуждает Вагиз. — Сначала ты. Потом Андрея подтянешь. Вы мне там нужны. Пока изучи. И наготове будь. Месяц, не больше, — повторяет он и сует Алану какую-то черную пластмасску.

Флешку, похоже.

Тот кивает, убирает в карман. Вагиз, как всегда, вежливо с теплой улыбкой, прощается. Алан жестом приглашает меня в кафе.

— Привет, — говорит, улыбнувшись. — Ты поесть хотела? Пойдем. У меня свободный часик.

Вагиз идёт к своей машине. И Андрей у машины, не уезжает, но вернуться к кафе не может, для этого надо оторвать от себя Настю.

А та его хрен пустит.

Но это щас. А потом что? Через пару месяцев они забудут?

Напоминает утопию.

За месяц на юге ведь не забыли. На что я надеюсь, будучи замужем за Артуром — неясно. Бегать бесполезно, пока не получу развод.

— Папа тебе должность выбивает? — подхожу к Алану, киваю на его карман. Захожу в любезно открытые двери.

— Нужно ему своего человечка пригреть, — спокойно соглашается он. Ведёт меня к столику. — Там у них наверху свои игры.

— Человечка пригреть, — передразниваю, — утопив кого-то другого?

— Юля, — он усмехается. — Твое желание нас пристыдить неуместно. Прокурорские, УСБ, инспекции не зря со всех кустов бдят. Его бы и без нас утопили. Просто мы раньше.

— Значит, через месяц будет бал в честь твоего повышения? — в голове вертится слабая, ещё неоформленная мысль, связанная с датами.

— Примерно, — он улыбается.

Стоим у столика, рядом. Кажется, под ногами качается пол, с такими бешеными скачками крутятся в мозгах шестеренки.

Около месяца дают на раздумья перед разводом. Примерно через месяц Алану понадобится комромат или что там ему отец передал. Посадить Алана повыше нужно Вагизу. И Артуру придется согласиться со мной, если он не хочет, чтобы я спутала планы его отца.

— Как ты? — Алан наклоняется к моему лицу. Осторожно притягивает меня к себе, обнимает.

Обмираю от страха. Тихонько лезу к нему в карман. Нащупываю флешку.

И краду.

Умение прятаться — тоже искусство. Прекрасная замена гостинице — сауна.

Есть кровать, есть душ, есть еда, и можно сутки прожить спокойно, и тебя не вычислят по документам.

Я немножко Артур.

Всю ночь торчала в цитадели разврата, его любимой.

А меня искали, однозначно. Но с выключенным телефоном не особо поболтаешь. И выключенный телефон нельзя отследить.

Надеюсь.

До сих пор трясёт.

От собственной выходки. Спереть закрытую информацию — надо совсем отчаяться.

Так я и отчаялась.

Топчусь в зале ожидания. Пялюсь в огромные, от пола, окошки. На улице пасмурно, в наушнике музыка. Жую фруктовую жвачку, надуваю пузырь.

До посадки совсем чуть-чуть.

Ни с чем не сравнимое чувство.

Верчу в руках сотовый, гипнотизирую экран. Включила его пять минут назад, и пока тишина.

А сама звонить боюсь.

Не могу торчать на одном месте, в венах бурлит андреналин, подпинывает меня, и я шагаю. Щупаю боковой кармашек на рюкзаке — уверяюсь, что карта памяти там.

И я вчера, едва ее вытащила — чуть сразу не сунула обратно, так испугалась.

Ведь это уже совсем не шутки.

И я бы ее вернула. Если бы у Алана тут же, лишь я успела убрать пальцы из его кармана, не затрезвонил телефон.

И его срочно не вызвали.

Оказывается, это правда, на службу могут дёрнуть в любой момент.

Сгорел его свободный часик.

Мы не пообедали.

Я пообещала его дождаться, и не дождалась.

И вот среда, и я в аэропорту. Жую жвачку, слушаю музыку. Песенка обрывается на полуслове. Смотрю на экран. Входящий вызов от Артура.

Как же меня трясёт, это ужас. Впервые в жизни собираюсь прибегнуть к шантажу. Ощущаю себя преступницей. Заранее откашливаюсь. И принимаю вызов.