– Ты уверена, что не хочешь уйти?

– Не знаю. Как думаешь, он меня ждал?

– Простите. – К нам подошел блондин из холла. Взгляд у него был такой, словно он подозревал, что я собираюсь запихнуть какую-нибудь из работ Маттео себе в сумочку, притом что фотографии тут довольно большие. – Есть вопросы?

Да, около миллиона.

– Да, эм… – Я отчаянно огляделась. – Это все… продается?

– Не все. Некоторые фотографии принадлежат частной коллекции мистера Росси.

– У него есть еще работы Хедли Эмерсон? – Я указала на снимок.

– Хм… – Блондин подошел и взглянул на «Каролину». – Могу проверить, но вроде только эта. Вы знакомы с творчеством Хедли Эмерсон?

– А… да. Вроде того.

– Я посмотрю в компьютере и сообщу вам.

Он вышел из комнаты, и Рен поднял брови:

– А он не особо наблюдательный.

– Что я скажу Маттео? Признаюсь прямо, кто я есть?

– Может, стоит проверить, узнает ли он тебя.

Внезапно на втором этаже открылась дверь, послышался громкий топот и гром голосов. Урок закончился. Мое дыхание участилось. Я ошиблась. Я не готова. Что, если он не захочет стать частью моей жизни? А если наоборот? Окажется ли он таким же гадким, как в мамином дневнике?

Я схватила Рена за руку:

– Я передумала. Не хочу его видеть. Ты прав, сначала надо поговорить с Говардом. По крайней мере, я знаю, что ему мама доверяла.

– Уверена?

– Да. Уходим.

Мы выбежали из комнаты. Холл заполнила толпа народа, но мы быстро протиснулись через нее, и я потянулась к дверной ручке.

– Стойте, вы двое!

Мы застыли. О нет. С одной стороны, я стремилась выйти на улицу, с другой – и это желание перевешивало – обернуться. Так я и сделала. Медленно.

На лестнице стоял мужчина средних лет в дорогой на вид рубашке и брюках, с аккуратной бородкой и усами. Он был ниже, чем я его представляла. Темные глаза смотрели прямо на меня.

– Пойдем, Лина, – позвал меня Рен.

– Каролина? Пожалуйста, поднимись ко мне в кабинет.

– Ты не обязана, – прошептал Рен. – Мы можем уйти. Прямо сейчас.

Удары сердца отдавались в ушах. Он не только назвал меня «Каролина», но еще и произнес мое имя правильно. Я сжала руку Рена:

– Пожалуйста, пойдем со мной!

Он кивнул, и мы неторопливо зашагали к лестнице.

– Присаживайтесь. – У Маттео было чистое английское произношение с еле заметным акцентом. Он зашел за округлый стол и указал нам на два стула, которые выглядели точь-в-точь, как вареные вкрутую яйца. Вообще, если присмотреться, весь интерьер кабинета казался необычным. В углу нервно тикали большие часы в форме шестеренки, а ковер походил на генетическую карту хромосом. Вся комната излучала чрезмерно яркую современную атмосферу, которая не сочеталась со стоящим перед нами человеком. Я неуверенно села в одно из вареных яиц.

– Чем могу вам помочь?

Что ж. Рассказать ему? С чего начать?

– Я… – Я взглянула на Рена. Это было ошибкой. Мое горло закрылось, как молния на сумке.

Он бросил на меня обеспокоенный взгляд.

Маттео склонил голову набок:

– Вы оба говорите по-английски, верно? Бенджамин передал, что вы хотели со мной встретиться. Я так понимаю, у вас есть вопросы о моих курсах?

Рен заметил мое застывшее выражение лица и вмешался в разговор:

– Э… да. О ваших курсах. Так… вы проводите уроки для начинающих?

– Разумеется. В течение года я веду несколько курсов для фотографов без опыта, и следующий начинается в сентябре. Боюсь, все места уже заняты. Вся информация доступна на моем сайте. – Он откинулся назад. – Поставить вас в очередь?

– Да, было бы неплохо.

– Конечно. Обратитесь к Бенджамину.

Маттео скользнул по мне взглядом, и я ощутила, как разом умирают все мои нервные клетки. Он только притворяется или правда ничего не заметил? Я словно сижу напротив своего отражения. Взрослого, другого пола, но все же отражения. На мгновение его взгляд задержался на моих волосах.

– Какую камеру вы бы посоветовали новичку?

– Что ж, я предпочитаю «Никон». В Риме много отличных магазинов фототехники, и я с удовольствием сообщу вам телефоны владельцев.

– Спасибо.

Маттео кивнул, и наступила долгая тишина.

Рен прокашлялся.

– Ну… Они, должно быть, очень дорогие.

– Нет, там большой разброс цен. – Маттео скрестил руки на груди и взглянул на часы-шестеренку: – А теперь, если вы меня извините…

– У вас много работ других фотографов? – выпалила я, и они оба перевели взгляд на меня.

– Не особо. Но я часто путешествую и обязательно посещаю все студии и галереи, которые встречаются мне по пути. И если в них попадается особенно вдохновенный снимок, я покупаю его и вешаю у себя в галерее вместе со своими работами и фотографиями учеников.

– А где вы купили работу Хедли Эмерсон?

– Это подарок.

– От кого?

– От Хедли. – Он посмотрел мне прямо в глаза, словно бросая вызов.

Я сдулась, как воздушный шарик.

Маттео поднялся:

– Лоренцо, почему бы нам не спуститься в холл и не попросить Бенджамина поставить вас в очередь. Каролина, я с радостью покажу вам другую фотографию Эмерсон, которая есть в моей коллекции.

Я неуклюже встала со стула, и Рен взял меня за руку.

– Почему он тебя не узнал? – прошептал он.

– Узнал. Он назвал меня по имени и произнес его правильно. – Никто не произносит его правильно, если не слышал раньше.

Мы спустились вниз по лестнице. Сердце пульсировало, отдаваясь в горле.

– Бенджамин, поможешь Лоренцо записаться на следующий курс для начинающих?

– Конечно.

– Каролина, фотография в той комнате. Лоренцо, увидимся с вами позже.

Мы переглянулись. «Ладно?» – неуверенно прошептал Лоренцо.

Ладно.

Ладно-ладно.

– Сюда, пожалуйста. – Маттео быстрым шагом направился к соседней комнате, а я последовала за ним. В голове шли помехи, как по телевизору. Что происходит? Он решил поговорить с глазу на глаз?

Маттео подошел к дальней стене и указал пальцем на фотографию девушки, часть лица которой находилась в тени. Однозначно мамина работа.

– Видите?