Наслаждение. Она была абсолютно беззащитна перед ним… И все же страх ослабел, уступив место этому определенно греховному желанию.

И тут его губы снова прижались к ее устам.

В его поцелуе были жажда, страстное желание.

Рука его опустилась к соединению ее бедер. Она была влажной, чего с ней никогда еще не случалось. Его пальцы дразнили. Ее охватило резкое, восхитительно первозданное желание. Ноги сами собой раздвинулись, приглашая его к большему.

И он принял ее приглашение.

Его пальцы скользнули внутрь, и она думала, что дойдет до точки прямо сейчас. Это было приятно. Но чего-то не хватало. Сара с тихим стоном выдохнула. Ее охватила жажда, которую мог утолить только он.

Он приподнялся над ней, давая своим чудесным ласкам больше свободы. Она обвила руками его плечи, потянувшись к нему, но он отклонился.

— Нет, Сара, это для тебя. Чтобы ты больше никогда не дрожала. Доверься мне, любимая. Доверься мне.

У нее не было сил возражать. Все ее существо было во власти его прикосновений. Казалось, он знает ее лучше, чем она сама.

Внутри нее нарастало напряжение. Сара спрятала лицо в теплом углублении его шеи. Ее тело жаждало, чтобы он накрыл его собой, — и вдруг ее пронзило резкое, чистое ощущение.

Ее тело словно сфокусировалось в одной точке, как тонкий солнечный луч, пробившийся в темноте за миг до того, как все зальет теплый, яркий свет.

Все, что Сара могла, — это прижиматься к Гэвину, чувствуя, как чистые, незатухающие волны проходят сквозь нее одна за другой.

Она не могла говорить. Никакие слова не выразили бы это. Это было так просто, но в то же время так восхитительно утоляло ее жажду.

Он держал ее, словно понимая, что с ней происходит.

— Сара, — шептал он ее имя, словно благословение. Как будто она была важнее всего.

Его рука нашла ее руку. Он положил ее ладонь на свой мужской орган. Он был длинным и твердым, и если Гэвин чувствовал хотя бы половину того же, что и Сара, то она не могла представить, как он может остаться без удовлетворения. Он помог ей сделать то, чего ему хотелось. Это не заняло много времени. Он был так возбужден, словно в нем бушевала буря таких же чувств, как и у нее. Неужели, доставляя ей удовольствие, он наслаждался и сам? Поразительная мысль.

Он со стоном выдохнул, почувствовав разрядку. Она ощутила его излитие на своей коже. Он жаждал ее. Он был гораздо крепче, чем когда-либо был Роланд, но все-таки ради нее он сдержался.

После разрядки он упал на постель рядом с ней. Кровь отчаянно пульсировала в ее жилах, совпадая в ритме с биением его сердца. Он заключил ее в объятия, прижался губами к ее волосам, лбу, вискам.

— Ах, Сара, ты разбиваешь мне сердце.

Она не ответила. Она позабыла все слова. Несколько долгих мгновений она позволила себе побыть в блаженном покое, положив голову ему на плечо и наслаждаясь стихающими ощущениями.

Потом к ней медленно вернулось сознание. Потянув покрывало, она укрыла их обоих. Посмотрев ему в глаза, Сара спросила:

— Почему только я? Почему ты отказал себе?

— Я не хочу, чтобы ты боялась, Сара. Только не меня. Чтобы никогда меня не боялась… И все-таки я должен был что-то сделать, иначе просто взорвался бы.

Всю свою жизнь она видела, как мужчины брали, что хотели, без единой мысли о чем-то другом, кроме своих желаний.

А теперь Гэвин доказал ей, что не все мужчины эгоисты и что во всем этом есть нечто большее. Она обхватила руками его шею и расплакалась.

Он держал ее, шепча слова, которых она не могла расслышать, но которые, однако, понимала. Он хотел не только ее тело — он хотел ее доверия. Может, ему даже нужна ее душа, и в этот момент Сара могла дать ему все это. Она так устала бояться, устала быть одинокой и всеми забытой.

Она обняла рукой его грудь, переплела ноги с его ногами, все еще отделенная от него простыней.

Разве он не знает, что она не идеальна, что у нее есть недостатки?

Со временем он поймет, какую ошибку совершил, выбрав ее. Но сейчас она в его объятиях.

Сейчас она будет спокойна и счастлива.

Так она и уснула.

Наконец-то Гэвин почувствовал ее вкус, ее аромат. Он понимал мужчин, но женщины были для него загадкой.

Он доставил ей наслаждение. Она была хорошим испытанием для его самоконтроля. Ему понадобилась вся его сила воли, чтобы не войти в нее так глубоко, как он только мог. Даже сейчас его животный инстинкт совокупления не утих. Однако этот инстинкт владел им с той самой минуты, как перед его взором на сцене мелькнули ее обнаженные ноги.

А может, и раньше?

Когда Гэвин впервые ее увидел, она выдавала себя за горничную леди Шарлен… Но он заметил ее зеленые глаза, светившийся в них ум, что было так несвойственно для простой горничной, и взмах ее черных ресниц.

Теперь он знал о ней больше. Он узнал о ее страхах. Она не позволяла себе легко доверяться людям. И он тоже.

Эта мысль его поразила.

Гэвин всегда думал, что его мотивы ясны и понятны. Он всегда гордился своей честностью и все-таки теперь видел в сомнениях Сары частичку себя.

Первым его предал отец, всегда предъявлявший к нему жесткие, иногда бесчеловечные требования, в то время как сам растратил семейное состояние своими безумными вложениями и непродуманными схемами. Узнав, в каком беспорядке находится унаследованное им состояние, Гэвин был шокирован.

Чтобы заполнить бреши, понадобились годы железной дисциплины. Помогла и удача, хотя Гэвин терпеть не мог этого явления, поскольку не в состоянии был его контролировать.

Он занимался политикой, вел переговоры, совершал сделки и боролся со своей мужской природой.

Он был всем тем, к чему готовил его отец. Он обладал властью, принимал решения, делал то, что должно, и никогда, ни на миг не чувствовал покоя. Он никогда не был доволен и счастлив… До этого момента.

Сара дышала спокойно и мирно. Она глубоко спала, словно знала, что он защитит ее от любых бед. Он провел губами по ее волосам. Какой яркий цвет — он так соответствует ее духу. Его Сара.

Будет ли она чувствовать благодарность к нему утром? Или снова наденет свою колючую броню? Этого Гэвин не знал. Он понимал лишь одно — сейчас все хорошо.

И если окажется, что сегодняшняя ночь была для него последней, то это была хорошая ночь.

И с этой мыслью он, сам того не ожидая, спокойно уснул.

Проснулся герцог задолго до рассвета, бодрый и выспавшийся. Сара все еще лежала в его объятиях. Разумеется, он был возбужден и тверд, как железное копье. Он отдал бы все, что у него есть, чтобы забыть о дуэли, разбудить ее поцелуем, войти в нее…