— Пираты, — с отвращением процедил он. — Захватили тот транспортник, на котором она летела. Ее нашли через три месяца. Живую. Оболочку… Пытались лечить, только без толку. Когда «контрольку» вывели, она повесилась прямо в палате, ночью. Недоглядели, не успели откачать.

Я некоторое время молчала, не зная, что на это ответить. Банальные «ты не виноват» и «жизнь на этом не кончается» застряли в горле. Вин! Да даже мне казалось, что сейчас это прозвучит глупо и до отвращения фальшиво, а уж как отреагирует сам мужчина…

— Глеб, — тихо позвала я, — давай я открою дверь, ладно? Ты не будешь никого убивать, умоешься, почистишь зубы, примешь душ и побреешься, а я пока приготовлю поесть. Горелая монстрятина отвратительна, честное слово, а я после нее вообще ничего в рот не брала…

Несколько мгновений тишины, потом дверь опять слегка скрипнула. И я, набравшись решимости, отомкнула замок.

Клякса стоял, привалившись плечом к дверному косяку, и задумчиво смотрел на меня сверху вниз. Потом протянул руку, предлагая подняться, и я с опаской уцепилась за жилистую ладонь. Когда встала, мужчина посторонился, пропустил меня в кухню, а сам шагнул в ванную. Судя по тому, что за закрытой дверью вскоре зашумела вода, он действительно занялся тем, о чем я просила.

А я отправилась готовить. То есть как — готовить? Разогревать. А еще — надо было немного прибрать тот свинарник, который развел мужчина.

Отмывать воображаемую кухню до блеска я не собиралась, но собрать мусор и стереть грязь с основных поверхностей хотелось отчаянно, все это вызывало глубокое отвращение, и находиться среди этого не было возможности даже в виртуальной реальности.

Тем более что, пока руки боролись за чистоту, голова могла немного подумать о происходящем и попытаться разложить все по полочкам. Правда, результат оказался не самым полезным, я всего лишь сумела сформулировать пару главных вопросов.

Первый — о том, что хозяева «Тортуги» все же очень странные существа. Почему они не вмешиваются и не пресекают мои попытки помочь? Не видят? Или на меня не действует их программа? Сомнительно, я ведь вижу ту же квартиру и те же последствия запоя, что и сам Клякса. Не способны вмешаться в ход испытаний и припомнят все это потом? Не лучше ли мне в таком случае отойти в сторону, чтобы не сделать хуже? Но, с другой стороны, если бы я действительно не имела права в это лезть, они ведь могли заранее предотвратить вмешательство! Я не инопланетный программист, но мне такая задача не кажется невыполнимой. Если же не предотвратили и даже не запретили, выходит, все их устраивает?

А второй вывод вполне привычно касался Глеба. Я окончательно перестала понимать этого человека и причины, побудившие его пойти в пираты. Если допустить, что происходящее сейчас хоть немного приближено к его прошлому, то человек, с такой ненавистью отзывающийся о людях, ставших причиной гибели… наверное, сестры, просто не мог сделаться одним из пиратов. Я даже представить не могла, что должно было случиться в его жизни, чтобы он так изменился! Скорее уж он должен был мстить пиратам. А если так… может, это именно месть? Добраться до «Тортуги», вызнать все ее тайны и обратить это оружие против тех, кто сейчас им пользуется…

Нельзя победить зло еще большим злом. Нельзя ради мести убивать ни в чем не повинных людей и превращаться в того, с кем ты сводишь счеты. Нельзя. Но боль потери вполне могла заглушить голос разума и совести, а потом стало поздно что-то менять. Все это куда больше походило на правду, чем Глеб, идущий на преступление ради денег.

Только делалось от этих мыслей еще горше и тоскливей. Неужели не было другого выхода? Ломать себя, ломать собственную жизнь, становиться убийцей…

Глеб появился на пороге кухни тогда, когда я уже начала беспокоиться и всерьез задумываться, а не решил ли он утопиться. Гладко выбритый, с мокрыми волосами, в легких спортивных штанах и футболке, он, хоть и помятый, с отекшей физиономией, уже куда больше походил на знакомого мне Кляксу. А волосы, к слову, уже полностью стали белыми, да и протез был как будто на месте.

Интересно, он получил ранение и прошел изменение действительно до этих событий? Сомнительно. А если хронология нарушена, то это что-то значит, да?

— Извини меня, — задержавшись на пороге, негромко и хмуро проговорил Кас.

— За что? — на всякий случай уточнила я, старательно пытаясь скрыть собственный восторг и облегчение: все же у меня получилось его расшевелить!

Конечно, не стоило присваивать себе эту заслугу полностью, Клякса явно принадлежал к числу людей, которым даже в очень тяжелой ситуации достаточно легкого толчка, минимальной поддержки, чтобы выбраться самостоятельно. Но все равно было приятно сознавать, что поддержала его именно я. А уж прямой и трезвый взгляд мужчины тем более несказанно радовал. Почти как в тот момент, когда я опознала моего пирата в раненом бойце.

— Как минимум за то, что поцеловал, — ответил Глеб, проходя к столу. — И грозился убить. Это было неправильно.

— Ну да, целоваться, когда несет таким перегаром, — сомнительное удовольствие, — хмыкнула я.

— А без? — Он слабо улыбнулся и еще чуть-чуть оттаял.

— А без — не знаю, не пробовала, — призналась честно. Выразительно пододвинула к мужчине тарелку и тихо спросила: — Ты, надеюсь, все же передумал самоубиваться? Просто… Мне кажется, она бы не одобрила такое решение, разве нет?

— Не одобрила бы, — мрачно кивнул Клякса.

Ели в молчании, если это можно назвать едой: я больше поглядывала на мужчину, а тот — вяло ковырялся в тарелке и ел явно без аппетита.

— Там яйца в холодильнике есть? — наконец спросил он, поднимаясь.

— Поджарить? — с сомнением спросила я.

— Не надо, — отмахнулся Глеб.

Яйцо было разбито в стакан, туда же — добавлены столовая ложка жидкости из фляжки, возвращенной мной в ящичек с красным крестом, и ложка растительного масла. С ненавистью глядя в стакан, Глеб размешал содержимое.

— Ты что, собираешься это пить? — не выдержала я.

— Лекарства редко бывают приятными на вкус, — криво усмехнулся Глеб и залпом опрокинул в себя бурду. — Главное, чтобы помогало, а я с такого похмелья на еду смотреть не могу, тошно. Странно, что башка не трещит. Какое сегодня число?

— Понятия не имею, — вздохнула и ответила на озадаченный взгляд мужчины: — Я же тебе говорила, все это — видения. Виртуальность.

Сразу после этих слов мир опять померк, ознаменовав переход на новый уровень.

Глеб Жаров (Клякса)

Мысли путались. Воспоминания менялись местами, варианты множились. Я помнил только, что я — это я, а вот как стал таким и где сейчас нахожусь — понять не получалось. Зима, взрывы и боль — было или не было? Так или иначе? Мерзкий привкус во рту и мерзкий шум в голове, которую хотелось сжечь, чтобы только убрать оттуда бесконечные мысли о том, что могло бы быть, если бы…