Сгрудившись в тесной душевой, они старались не прикасаться друг к другу, но это была невыполнимая задача, поскольку куски мыла так и норовили выскользнуть из рук под напором мощных струй воды, от которых шел пар. Он был таким густым, что Крис едва различал других мальчиков. Неожиданно воду выключили, разочарованный Крис вышел из душевой вместе с другими. Все столпились в раздевалке, капли воды стекали с них и падали на кафельный пол. Теперь стало холодно. Служитель дал каждому по полотенцу и указал на большое металлическое ведерко, наполненное каким-то липким веществом со сладким запахом. Он назвал его кольдкремом и велел натереть им лицо, руки, ноги, а также покрасневшие и раздраженные участки тела. Неожиданно Крис заметил, что большой холщовый мешок, в который он и все остальные сложили свою одежду, исчез. Ему так больше и не довелось увидеть ни своих перепачканных смолой тапочек, ни грязной рубашки.

И шоколад тоже пропал.

Ему хотелось выть от обиды. Ему так хотелось полакомиться шоколадом!

Но предаваться сожалениям было некогда. Служитель забрал полотенце и повел их, голых и дрожащих, из раздевалки вверх по лестнице в огромный зал, где вдоль стен стояли кровати. У каждой кровати было два яруса и запирающийся на замок ящик для белья. Окна были забиты решетками. Упавший духом Крис натянул серые шерстяные носки, брюки и рубашку. Он чувствовал себя весьма неуютно в этой новой колючей одежде, но все равно с любопытством смотрел на других мальчиков. Все они были похожи друг на друга как две капли воды, вот только волосы и лица были разного цвета. Почему-то это открытие его успокоило.

Служитель объяснил им распорядок дня. — Подъем в шесть часов, завтрак в семь, занятия в школе с восьми до двенадцати, обед до двенадцати тридцати, отдых до часа, занятия в школе до пяти, игры до шести, затем ужин и подготовка домашнего задания и наконец в восемь отбой. Если почувствуете недомогание, если у вас что-то будет чесаться или щипать, если из десен вдруг пойдет кровь, ну и так далее, немедленно сообщите мне. Завтра я научу вас раз и навсегда правильно заправлять постели. Первые несколько недель будете спать на клеенке — на всякий случай.

Служитель вывел их из дортуаров в общий зал, где они присоединились к сотням других мальчиков разных возрастов, которые тоже были одеты во все серое и коротко острижены. Они только что пришли с занятий, но, несмотря на то, что их было так много, в зале царила странная тишина.

Мальчики молча подходили с подносами к прилавкам и, получив ужин, так же молча удалялись.

У Криса встал в горле ком, когда он увидел первый ужин, который ему предстояло съесть. Один из ребят сказал, что это тунец с запеканкой из риса и овощей. Другой буркнул, что не любит брюссельскую капусту. Крис никогда ни о чем подобном не слышал. Он знал одно: эта зеленая масса покрыта липким белым веществом, а все вместе пахнет слюнями. Он сидел со своей группой за покрытым пластиком столом, уставившись взглядом в солонку, как вдруг почувствовал, что на него опустилась чья-то тень.

— Или все будут есть, или все будут наказаны, — пророкотал низкий голос. Крису пришлось задуматься над тем, что сказал этот человек, и постепенно до него дошел смысл его слов.

Крис заметил, что остальные ребята смотрят на него — ведь если он не будет есть, их тоже накажут. Крис боролся с собой, пытаясь подавить комок в горле. Он медленно взял вилку, не отрываясь, глядя на белое кремообразное вещество. Он старался не дышать, когда жевал и глотал его, и это, кажется, помогло.

Мальчикам сказали, что после ужина их ждет развлечение. Кино. Крису не только никогда не доводилось ездить на машине, он также не видел ни одного фильма. Его глаза горели от восторга, когда он смотрел фильм в толпе других мальчиков. На экране точно по мановению волшебной палочки сменялись черно-белые картинки. Крис смотрел с открытым ртом на актера, которого звали Джон Уэйн. Остальные мальчики, казалось, знали, кто он такой, и хлопали в ладоши от восторга — фильм был про войну и назывался “Сражающаяся морская когорта”. Грудь Криса вздымалась. Еще бы: там все время стреляли и что-то взрывали. Он не проронил ни звука. Другие ребята кричали и топали ногами в знак одобрения. Крису все это очень нравилось.

Ночью, лежа на низкой койке в темноте дортуара, он гадал, где же его мама. И пытался понять, что он здесь делает. Он вспомнил, как Лепаж сказал, что его отец погиб, выполняя свой долг. Он услышал, как мальчик напротив стал всхлипывать, и чего-то испугался. Из его глаз вот-вот готовы были брызнуть горькие слезы, но тут кто-то из старших ребят рявкнул:

— Хватит реветь! Я спать хочу.

Крис испуганно затих. Когда он понял, что старший парень обращался к новенькому мальчишке напротив его, Криса, кровати, он проглотил слезы, крепко зажмурил глаза и твердо решил не привлекать к себе внимания и стать одним из тех, кто никогда не плачет. Вот только ему очень хотелось заставить Лепажа объяснить, что такое проститутка. Крис всем сердцем хотел чтобы его мама вернулась из Атлантик-Сити и забрала его домой. Горе парализовало его волю. Во сне он видел, как Элиот протягивал ему шоколадку “Бэби Рут”.

— Я болею за команду “Филис”, — сообщил Крису парнишка справа.

Крис ползал на коленях со своей группой в дальнем конце классной комнаты, где обучался первый класс. Они складывали головоломки — в основном это были карты Соединенных Штатов с нарисованными на них яблоками, шахтами и нефтяными скважинами, а иногда карты стран, о которых Крис прежде не слышал: например, Китай, Корея, Россия. Головоломки были ярко раскрашены, и Крис быстро научился их складывать. Он никогда раньше не учился в школе и, несмотря на жалобы, которые он слышал от старших ребят, школа ему нравилась. По крайней мере, пока. Он был уверен, что мама вернется и заберет его.

Парнишка, который сказал, что болеет за команду “Филис”, выглядел еще более худым, чем Крис, его лицо было так обтянуто кожей, что глаза казались навыкате. Когда мальчишка улыбнулся, ожидая поддержки товарищей, Крис заметил, что у него не хватает нескольких зубов. Но парнишку никто не поддержал, и улыбка быстро угасла, сменившись выражением покорности.

Заговорил другой мальчик, тот, что был слева от Криса. Ему было столько же лет, сколько и всем остальным ребятам в группе, но он был гораздо крупнее — не просто выше, а плотнее других. У него были самые темные волосы и самая загорелая кожа, квадратное лицо и самый низкий голос. Его звали Сол Грисман. Прошлой ночью в спальне Крис услышал, как один из старших ребят шепотом сказал, что Грисман — еврей. Крис не понял, что это значит.

— Ты чего? — удивился его вопросу другой парень. — Ты откуда такой? Ты еврей? — еще раз повторил парень, но Крис все равно ничего не понял. А другой парень сказал:

— Не думал, что ирлашки такие тупые. Когда Крис спросил, что такое “ирлашки”, старший парень посмотрел на него презрительно и отошел. Вдруг Сол сказал:

— Я болею за все команды. Могу доказать — у меня есть бейсбольные карточки. — Он вытащил из-под рубашки две пригоршни карточек.