Аристарх снова посмотрел на спящую женщину и подумал, что похож сейчас, наверное, на преданного сторожевого пса. Но нужен ли он хозяйке? Насильно мил не будешь. Известно это.

Лариса была в такой доступной близости, в такой доступной… И это умопомрачало. Особенно, когда он видел эти перламутровые пуговицы на фоне глубокого выреза и знал теперь, как они легко расстегиваются, и что скрывается за ними.

„Это только женщины-дизайнеры могут придумывать такие садистские штучки, чтобы у мужиков крыша ехала“, — подумал Аристарх, неимоверным усилием воли заставляя себя не смотреть в сторону Ларисы. Так что же ему делать?

Думай. Соберись. Соберись, как перед разбегом, когда метаешь копье. Только одна цель, только одна мысль — победа. И сегодня его цель — Она. Вот эта спящая красавица. Но в спорте всё так просто и понятно. А здесь… Одни эмоции. И они не дают мыслить. А ты думай. Думай, что будешь говорить, когда она проснется.

Погоди, как это она сказала: „Что ж ты не попытался меня завоевать, раз я тебе так давно нравлюсь“…

И сказала как тихо, спокойно, без всякого намека на кокетство. Вот те слова! Вот та единственная соломинка, за которую я могу зацепиться! Завоевать. Попытаться. Ведь, он так ее любит! Эту вредную московскую штучку. За что? Логика тут бессильна. Да и вредность ее — всего лишь защитный окрас для выживания в кислотной среде мегаполиса.

Сегодня он увидел ее такой беззащитной, в тупике какого-то жизненного кризиса. А, может, это и хорошо, что в этот трудный момент именно он ей подвернулся под руку? Именно сегодня судьба так странно свела его с ней. И он так хочет, чтобы сегодняшний день не кончался»…

В этот момент Лариса, разбуженная своим собственным кашлем, проснулась.

Аристарх быстро глянул на часы и сказал бодрым голосом спортивного тренера (или психотерапевта?): «Общий сеанс релаксации длился 45 минут. Ты спала полчаса».

— Невероятно, — сказала журналистка, убирая полотенце со лба. — Аристарх, ты — доктор. Что ж ты раньше скрывал такие способности?

— Ну, я просто спортсмен, — сказал мужчина, потупив глаза. — А, вообще, если тебе понадобится помощь такого рода, обращайся. Как твоя головная боль?

— Прошла.

— А ЭВМ не беспокоит? — пошутил Аристарх, чувствуя, меж тем, как почва уходит из-под его ног.

Женщина покрутила головой в разные стороны, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Ой, не напоминай, — и Лариса, расслабленная и отдохнувшая, еще на минутку прикрыла глаза перед тем, как встать с уютного кресла.

«Вот если сейчас ты этого не скажешь, то уже не скажешь никогда», — молнией пронеслось в его разгоряченном мозгу.

— Спасибо тебе, возьми, — и журналистка протянула полотенце, с сакрально-вышитыми на нем оберегами любви, семьи, здоровья, которые она даже не заметила.

Полотенце, которое когда-то, возможно, вышивала юная Клавдия, пылко влюбленная в поляка Яна.

Мужчина ринулся к Ларисе и, принимая влажноватую льняную ткань, задержал ее руку в своей.

Он присел перед ней на колени и, целуя руку, попросил: «Ларочка, дай мне время тебя завоевать». И еще, понимая, что говорит, наверное, жуткую банальность, произнес: «Я… Я буду носить тебя на руках»…

— А у нас нет времени, Аристарх, — сказала женщина тихо и спокойно, — нам с тобой не по восемнадцать лет. — И попросила: сделай, пожалуйста, еще полстаканчика чаю…

Он кинулся готовить чай, и тут только до него дошло: она не сказала «нет». Но сказала ли она «да»? Или это ее, несказанное «нет» равнозначно — «да»? Матка боска, он совсем запутался!

Пока он, молча, готовил чай, Лариса тоже сидела притихшей.

Она думала о том, что глупо, и даже пошло, сейчас кокетничать с человеком, который в нее, оказывается, искренне влюблен столько времени. Но для женщины так важно осознание, что ее кто-то любит, кто-то мечтает носить ее на руках, кому-то она нужна. Даже… Даже, если она этого человека не любит. Совсем.

Вот такой парадокс женской логики, возможно, мужчинам совершенно непонятный.

Лариса не видела себя со стороны, но ее сейчас можно было сравнить с комнатным цветком, который ожил, после того, как его, наконец, полили почему-то забывшие о нем хозяева. Она физически за своей спиной вдруг ощутила этот «запасной аэродром», который должен быть в «закромах» у одинокой тридцатилетней женщины. (Вероятно, и не только у тридцатилетней?)

Аристарх же видел свое. Он заметил, что в Ларисе мгновенно что-то переменилось.

Это была совсем не та женщина, которая совсем недавно, предлагала себя, пусть, и, испытывая неловкость, в фиктивные жены (но, всё-таки, предлагала). И даже пыталась его соблазнить.

Это была какая-то спокойная, уверенная в себе женщина, которая могла позволить себя завоёвывать, а могла — и не позволить.

Это он теперь просил ее, когда стоял перед ней на коленях. Они мгновенно поменялись ролями. И спортсмен изумился этой перемене, вдруг снова ощутив себя бычком на привязи. Ну, и пусть… А еще радовало то, что в ней не было ненужного кокетства.

Он разлил, наконец, чай.

— Спасибо, — Лариса взяла стакан и, помолчав немного, заговорила. — Я сразу хочу сказать, что неволить тебя не собираюсь. Ты свободен в своем выборе. Но… Если мы — два взрослых человека — принимаем правила этой игры, то возврата нет. Нам нужно будет идти до конца. Поэтому подумай хорошо.

«Позволила, позволила!», — ухнуло сначала в сердце, а потом застучало у него в висках.

— Я понимаю, что у тебя сейчас какой-то жизненный кризис, — начал Аристарх. — И тебе хочется что-то круто изменить. Например, уехать. А я очень хочу тебе помочь, поддержать. Я хочу быть с тобой, и ты знаешь, почему. И для меня совсем не важно, где — в Москве или далеко отсюда. Но, если ты так давно об этом мечтала, так этого хочешь… Мой выбор тот же, что и твой. И если нам быть в тандеме, то посвяти меня, пожалуйста, в планы нашей совместной служебной интриги.

«Вроде всё нормально сказал, — подумал мужчина, — но как же трудно плести эту вязь!»

— Мы сейчас пойдем к руководству, — глухо отозвалась Лариса. — Но мы пойдем именно к тому человеку из руководства, который, и я это точно знаю, терпеть не может моего начальника. А, возможно, заодно, и его племянника.

— Ты кого имеешь в виду? — спросил спортивный обозреватель.

— Николая Михайловича.

— А-а-а…

— Представь, он даже когда-то предлагал мне перейти работать под его крыло. Правда, давно это было. Сразу после окончания университета.

— Почему ж не воспользовалась приглашением?

— Да мне показалось тогда, что это, вроде, как не совсем бесплатно, а за хорошие глазки, — усмехнулась журналистка. — А, может быть, показалось…

Лариса немного помолчала и продолжила.