Этот блистательный, сообразительный бог и подсказал Персею, что не стоит идти на Медузу без должной экипировки, которую придется просить у северных нимф. Как до них добраться, известно одним только граям, живущим в краю вечного сумрака, где «лучами никогда на них не смотрит солнце, месяц не глядит в ночи»[189]. Граи — сестры горгон, их тоже три. Они от рождения седовласы и морщинисты, словно дряхлые старухи. Но самое поразительное в них не это, а то, что у грай на троих всего один глаз, который они поочередно передают друг другу, вынимая из глазницы на лбу.

Обрисовав все это, Гермес изложил свой замысел. К граям он проводит Персея сам. Тому останется лишь затаиться до следующей передачи глаза, чтобы, воспользовавшись временной слепотой старух, выхватить у них единственное око и не отдавать, пока они не расскажут, как найти обитель северных нимф.

Он же, Гермес, даст Персею меч, способный сразить Медузу, — прочный клинок пробьет крепчайшую чешую чудовища, не согнувшись и не сломавшись. Подарок, безусловно, превосходный, но что толку от меча, если горгона, которую предстоит обезглавить, обратит нападающего в камень еще на дальних подступах, даже не позволив приблизиться к ней для нанесения удара? На помощь пришла другая великая небожительница — перед Персеем предстала Афина Паллада. Она сняла с груди свой медный щит, отполированный до зеркального блеска, и вручила ему. «Когда будешь сражаться с горгоной, смотри не на нее, а на отражение в щите, — велела она. — Так ты убережешься от ее смертоносного взгляда».

Теперь у Персея и впрямь появилась надежда. Путь в сумеречное обиталище грай был долгим — через мировой поток Океан, а потом до самых пределов погруженной во тьму земли киммерийцев, но с таким проводником, как Гермес, Персею не грозила опасность заблудиться. В конце концов они нашли грай, которые в зыбком, неясном свете казались серыми птицами, поскольку тела их напоминали фигуры лебедей. Однако головы у грай были человеческие, а под крыльями скрывались обычные руки. В точности следуя совету Гермеса, Персей дождался в укрытии, пока одна из грай вынет глаз изо лба, и выхватил его, не дав передать сестре. Не сразу догадались граи, что глаз потерялся, — пару мгновений каждая думала, что он у другой. Тогда Персей подал голос, сообщив, что глаз у него и будет возвращен, только если граи расскажут, где найти северных нимф. Седовласые сестры тотчас все подробно разъяснили. Они были согласны на что угодно, лишь бы заполучить свое сокровище обратно. Персей отдал глаз и устремился туда, куда ему указали. Сам того не зная, он держал путь в благословенную страну гипербореев, что находится за северным ветром. «Ни вплавь, ни впешь никто не вымерил дивного пути к сходу гипербореев»[190], — говорится о ней. Но Персею, которого вел сам Гермес, дороги открылись, и он добрался до этого сонма счастливцев, которые весь свой долгий век только и делают, что пируют и предаются разным наслаждениям. Гипербореи окружили его теплом и заботой, принялись угощать вкуснейшими яствами, а девы прервали свой танец, исполняемый под звуки флейты и лиры, чтобы принести Персею то, за чем он пожаловал. Даров было три — крылатые сандалии, волшебная сумка, вмещающая предмет любой величины, и, самое главное, шлем-невидимка. Вот теперь, имея при себе все это в придачу к щиту Афины и мечу Гермеса, Персей готов был сразиться с горгонами. Где они живут, Гермес знал, поэтому, покинув страну вечного блаженства, они с Персеем полетели через Океан и море прямиком на остров чудовищных сестер.

По счастливой случайности, все три крепко спали, когда Персей их нашел. В зеркальной поверхности щита он без труда разглядел и огромные крылья, и золотую чешую, и змей, клубящихся на головах горгон вместо волос. Гермес и присоединившаяся к нему Афина указали Персею, какая из трех — Медуза. Это было важно, поскольку лишь ее одну можно было убить, две другие обладали бессмертием. Воспарив над ними в крылатых сандалиях и избегая смотреть на противницу иначе как через отражение в щите, Персей нацелился мечом в горло Медузы. Афина направила его руку. Одним взмахом он перерубил шею горгоны и, не отрывая взгляда от щита, быстро устремился вниз, чтобы успеть на лету подхватить жуткую голову. Персей опустил ее в волшебную сумку, которая мигом сомкнулась над добычей. Теперь он мог не опасаться. Две другие горгоны, проснувшись и придя в ужас при виде обезглавленного тела сестры, попытались настичь убийцу. Однако Персею уже ничего не грозило — он надел шапку-невидимку, и горгоны потеряли его из виду.

На обратном пути Персей приземлился в Эфиопии — к тому времени Гермес уже перестал его сопровождать. Персей, как в будущем и Геракл[192], услышал, что здесь на съедение прожорливому морскому змею собираются отдать прелестную деву. Звали ее Андромеда, и поплатилась она за глупое тщеславие своей матери,

Кассиопея утверждала, что красотой затмевает нереид, дочерей морского бога Нерея. Самый верный способ прогневать судьбу в те времена — заявить о своем превосходстве в чем бы то ни было над любым из божеств, и тем не менее люди проделывали такое постоянно. Однако на этот раз ответить за ненавистную богам заносчивость пришлось не самой хвастунье Кассиопее, а ее безвинной дочери. Эфиопов в наказание за спесь царицы повадился сжирать морской змей. Узнав от оракула, что избавиться от страшной напасти можно, лишь принеся в жертву чудовищу Андромеду, люди вынудили царя Кефея отдать дочь на заклание. Персей прибыл, когда деву уже приковали к прибрежной скале, обрекая на страшную гибель. Герой полюбил красавицу с первого взгляда. Встав рядом, он дождался, когда морской змей явится за добычей, и отрубил ему голову, как до того горгоне Медузе. Обезглавленное тело рухнуло в воду, Персей освободил Андромеду, отвел к родителям и попросил ее руки. Царь с царицей радостно благословили союз.