Никто из окружённых не сдавался.

Войско Хедина жаждало своей доли боя, и оно его получило – разворачивались гордые стяги, поднимались частоколы копий, смыкались с грохотом щиты, но это уже не играло никакой роли. Куда важнее было иное – растущее в груди Познавшего Тьму давнее, почти забытое ощущение веры в него.

С былинных времён последнего сражения за Хединсей, когда Хаген ценой жизни отстаивал его, Хедина, Талисман, не мог припомнить Познавший Тьму этого чувства.

Должна пролиться кровь его сторонников, кровь верящих в него. Потом ему предстоит бороться за их посмертие, но гибель в бою за него, с его именем на устах даст те силы, без которых, знал Хедин, ему не повернуть гибельного прилива.

Истинный Маг Хедин, наверное, так бы не поступил, просто потому, что «увеличивая силу – увеличиваешь уязвимость». Сам он тогда прибёг к Талисману, потому что иначе не получалось; этим ходом едва ли можно гордиться, тем более что стоил он ему тогдашнему и Хагена, и Сигрлинн, вернуть которых сумел Новый Бог Хедин, а вот Истинный Маг бы не смог.

Великий Предел разделяет, задаёт границу; а удел Бога – удел Бога… кто скажет, в чём он?

Когда-то Познавшему Тьму казалось, что он знает: давай всем жить, как можется, ограждай лишь от самых крайностей, а в остальном смертные и бессмертные разберутся сами.

Но это оказалось им с Ракотом не по плечу, несмотря на подмастерьев и даже божественные силы.

Поднялись другие, с собственными идеями и мыслями, с собственными планами на Упорядоченное; что ж, пора ему показать, что скромность не всегда означает слабость и нерешительность.

…Выбрасывая вперёд длинные клинья самых быстрых и самых смелых, армия Хедина обогнула правое крыло Тёмных Легионов – чудовища и кошмары, вызванные волей Ракота их словно бы не замечали.

Быкоглавцы отбивались с мужеством обречённых. Сбивались спина к спине, сдвигали щиты, отмахиваясь тяжеленными секирами. Их дело было проиграно, им оставалось только умереть с честью – о которой никто не узнает и не сложит песен.

Во всяком случае, пославшие их должны думать, что эти несчастные свою задачу выполнили – и Хедин, и Ракот здесь, в Обетованном или около него, бросились спасать священный Урд.

Спасли.

Что дальше?

Ваш ход, неведомые. Он, Познавший Тьму, сделал вид, что поддался на ваши уловки, счёл угрозу реальной, и вот – он здесь.

Теперь он, по мысли тех, кто отправил сюда проигравшую армию, должен отыскивать «следы истинных кукловодов», пытаться проследить порталы, куда они ведут, откуда…

И в это время враги нанесут свой настоящий удар.

Но пока что – где Ракот?

Новый Бог Хедин с каменным лицом досмотрел последний акт трагедии – быкоглавцы не сдавались и просто погибали, один за другим.

Воинство Познавшего Тьму жарко и рьяно рвало в клочья последние сбившиеся вместе кучки сопротивлявшихся. Кровь лилась, щедро и несдерживаемо, и вместе с ней росла и сила Нового Бога.

Хрустальный кубок с мощью…

Донести, не расплескав ни капли, до того мига, когда будет можно и нужно.

– Однако, – проговорил он вслух, – мне нужны пленники. Живые.

Кирвад, за время пути сделавшийся кем-то вроде «второго по воинству», быстро поклонился и сорвался с места. Вот ведь, был мелким лесным божком…

Кентавры и сильваны, искусные в деле поимок, торопились – все горят рвением, все хотят отличиться, когда твой Бог смотрит прямо на тебя!

Взмыли, разматываясь, петли и сети; схлестнулись, затягиваясь, хитроумные узлы; кентавры ловко разворачивались, вскидываясь на дыбы, волоча за собой спелёнутых пленников.

Иным, самым сильным или самым удачливым, даже сейчас выпадало освободиться, разрубив в последний момент путы; сильваны с редкой настойчивостью кидались на таких снова. Никто не должен уйти, все предстанут пред ликом великого Хедина!

…И они-таки предстали. Дюжина быкоглавцев, полдюжины малышей-коротышек, чем-то смахивающих на половинчиков, в длинных коричневых плащах и капюшонах, сейчас поспадавших с наголо обритых и у мужчин и у женщин голов.

Двое гномов? – нет, просто похожи на подземный народ. Гм, интересно, откуда они взялись… А это? – эльфы? Альвы? – нет, опять же, не те и не другие, но похожи.

В этом что-то есть?

Копии, которые не есть копии?

Кто-то сознательно творил подобия?

Узнаем.

Ему хватило одного взгляда на приведённых.

Этот ничего не знает, и этот, и та – коротышка в сбившемся, пока её тащили, тёмно-ореховом плаще грубой шерсти.

И тот, и тот, и эта…

Познавший Тьму молча вглядывался в глаза каждому из пленников; не выдержал ни один.

Нет, один – вернее, одна – попыталась было. И – поспешно уставилась в землю, но слишком поздно, он успел заметить.

– Ты! – острие клинка, подарка Ангелов Пламени, указывало на низенькую магичку в грязном плаще. Обритый череп исцарапан, вымазан засохшей кровью. Заскорузлые пальцы по-прежнему сжимают обломок посоха.

Двое сильванов поняли его взгляд правильно – мигом подхватили пленницу, подтащив ближе. Кирвад, усердствуя, сунул ей под подбородок острие своей короткой гизармы.

– На колени! – сильваны мигом надавили коротышке на плечи, заставляя и в самом деле рухнуть, чуть не повалив её ничком.

Познавший Тьму всего этого крайне не любил. Но, раз уж он забирает сейчас силу у этих сильванов и кентавров, в их глазах надлежит выглядеть «истинным богом». То есть справедливым и милостивым, но в то же время и суровым.

Особенно к врагам.

…Коротышка была хороша. Одарённая, сильная колдунья, природная чародейка, взращённая в суровом мире, где, чтобы выжить, надо было убивать. Там не знали милосердия к чужим; «людьми» и «своими» был только родной клан. Выживали сильнейшие, самые крепкие, жёсткие, решительные.

Истинные воины.

– Зачем вы явились сюда?

Это было разом и грозно, и взыскующе, но не без грана снисходительности – кто он, великий Бог, и кто она, эта несчастная, дерзнувшая посягнуть на его владения?..

Взор его скрестился со взглядом коротышки, играючи ломая возведённые преграды. Это ведь так просто, когда на тебя смотрят тысячи тысяч верящих в тебя больше, чем в самих себя.

– Твоё имя?

– И… иа… ххарра…

– Иаххарра, очень хорошо. Так зачем ты явилась сюда, Иаххарра? Зачем привела за собой остальных из твоего родного мира? Кто вам повелел? И как вы очутились здесь? Отвечай своему Богу, несчастная!

В горле у маленькой чародейки захрипело, забулькало, она судорожно задёргалась в руках у двух могучих сильванов.