– Ты был занят. Да и я узнал, когда все уже закончилось. – Кристоф подлетел к окну.

– Я не могу быть занят, когда дело касается моего брата и будущего Империи! – Грон злился на себя и свои низменные желания.

– Не повышай на меня голос! Ты боишься потерять Эрвина или занять его место?

– Не говори глупостей! – Лорд горько усмехнулся. – Я не хочу, чтобы у меня появилась вторая тень! Я и тебя-то с трудом выношу!

– Язвишь… Твои кандидаты?

– Ты и сам все прекрасно знаешь. Мы больше не на одной стороне… – мужчина взлохматил вновь длинные волосы.

– Что будем делать?

– Переноси Эрвина в Академию. Другого безопасного места я пока не вижу… Пусть не высовывается из дома.

– А ты куда? – Кристоф нахмурился и подозрительно оглядел брата.

– Попытаюсь найти доказательства!

* * *

Пригретый солнышком снег к вечеру застыл и громко хрустел под ногами. Ветер остужал раскрасневшиеся от воспоминаний щеки девушки и играл с распущенными пепельными локонами. Краска смылась, не оставив и следа, и родной цвет радужки вернулся, вновь позволяя Петре себя узнавать. Луна подсвечивала протоптанные за день дорожки и успокаивала возможностью видеть тех, кто шел навстречу.

Учебный корпус пустовал, и торопливые шаги эхом разносились по коридорам, заставляя адептку ежиться от неприятных чувств. Как только Петриция ступила в библиотеку, светляки под потолком зажглись, давая понять, что Кристофа или кого бы то ни было другого нет.

– Пойдем, мой друг! Нас ждут великие дела!

Дрон что-то пробурчал в ответ, но полетел вперед хозяйки.

В секретном кабинете ничего не изменилось за прошедшие часы. Разве что поднос исчез со стола. Раскрыв сумку, Петра выложила две коробочки с кексами и тарелочку с вяленым мясом. Она специально взяла любимые лакомства Дракончика, собираясь пытать его на предмет информации.

– Ой, какие вкусные кексы… – пропела девушка и лукаво посмотрела на питомца, умостившегося в горе подушек.

Дрон вскинул морду и в секунду добрался с одного конца комнаты в другой, внимательно заглядывая в одну из коробок.

– А хочешь, я отдам тебе всю коробку?

– Да! – Дрон в нетерпении подпрыгнул на месте, ожидая вкусняшек.

– А скажи-ка мне тогда, кому принадлежит этот кабинет? – Петра затаила дыхание.

– Не! – питомец обидчиво нахохлился и повернулся спиной, словно добавляя: «Наших кексами не купишь!»

– А у меня есть целая тарелка наивкуснейшего вяленого мяса… – она еще раз попробовала соблазнить наглого Дракончика, искоса поглядывающего на стол.

– Не!

– Но я должна узнать! Ты разве не понимаешь? Он ведь такой… Мы познакомились на маскараде… – грустно вздохнув, Петра прошла к дивану и легла, подтянув к себе колени. – Мне кажется, он тот самый, понимаешь? Когда сердце бьется, и дыхания не хватает! Когда весь мир не важен, точнее, когда твой мир сосредотачивается только на нем…

Дрон устыдился и, нерешительно перебирая лапами, подошел к дивану. Сев причинным местом прямо на пол, он лизнул шершавым языком ладошку девушки, пытаясь поддержать ее.

– Так мама писала в своих дневниках, когда поняла, что любит К. Я ведь знаю, что он воздушник! Мы летали с ним ночью, прямо как ты… Только высоко-высоко над землей – парили… Это ведь его кабинет, да?

– Да, – печально согласился питомец.

– И это он послал тебя ко мне с вещами…

– Да, – снова подтвердил Дракончик и запрыгнул на диван, укладываясь под боком Петры.

– Я ведь найду его, Дрон… – слезы медленно скатывались по щекам, прочерчивая мокрые дорожки. – Нельзя отказываться от любви…

Тяжелые припухшие веки закрывались, погружая девушку в сон. Только этой ночью ей снился не Лорд Директор, а улыбающийся незнакомец в черной маске. Они снова танцевали в бальной зале Академии, под приглушенным светом, без музыки – под гул бунтующих сердец. Зал превратился в черноту и пустоту, но они продолжали двигаться, не обращая внимания на все, что происходит вокруг. Обжигающие взгляды, заставляющие гореть Драконьим пламенем поцелуи, – так может рухнуть весь мир, но двое влюбленных будут продолжать смотреть только друг на друга.

Отчетливый звук открывающейся створки заставил Петру вынырнуть из сладкого сна. Девушка боялась открыть глаза и получить то, чего так страстно желала. Дрона не чувствовалось рядом, а Петриции сейчас так была важна хоть какая-то поддержка. Но все решили за нее.

– Крис, это кто? – спросил мужской бархатный голос, и от волнения у девушки заложило уши.

– Адептка с первого курса. Эрвин, давай перенесу тебя в дом Грона. Не будем будить девочку… – прошептал библиотекарь.

– А она красивая…

Звук приближающихся шагов набатом отдавался в сердце. Чужой взгляд явственно ощущался, приковывал, подчинял, не оставляя и мысли на возражения. Петра решилась и открыла глаза, улыбнувшись наклонившемуся коротко стриженному мужчине с темными волосами и карими глазами. Полоска красно-оранжевого рассвета медленно поднималась за окном, оповещая о новом дне и последнем выходном.

– Доброе утро, мой незнакомец… – отчетливо проговорила Петриция.

– Доброе утро, но разве мы знакомы? – карие глаза светились внутренним огнем, а мягкие даже на вид губы улыбались.

Это лицо можно было назвать идеальным для мужчины – в меру мягкое и серьезное. Мужественные черты – четко очерченные скулы, прямой нос, волевой подбородок. Он был очень похож на Лорда Директора, но при сравнении любой бы сразу понял, что они так же одинаковы, как лед и пламя, свет и тьма, легкость и тяжесть. Представший мужчина излучал внутреннее тепло, тогда как Лорд эль Свьен чаще награждал холодом. Разные жизни, разные судьбы разный всегда оставляют след.

– Условно. Гори Петра Сей, – представилась девушка, поднявшись на ноги.

– Лорд Эрвин эль Свьен. – Мужчина кивнул головой в знак почтения.

– Петра, это не то, о чем вы подумали… – начал было Кристоф, но девушка перебила его.

– Не может быть! Это правда вы? – восторг отразился в ее глазах.

– Да. Я… – Эрвин хотел представиться, но Петра была неудержима.

– Вы один из братьев Лорда Директора! Он рассказывал мне о вас, правда, совсем немного…

Эрвин посмотрел на Кристофа и улыбнулся, чуть прикрывая глаза, намекая на то, чтобы брат молчал.

– Все верно. Вот соскучился по брату. Мы так редко видимся. Даже сейчас Грон весь в делах, и мне некому показать Академию.