– Что-то подсказывает, что ты приблизилась к сути, – безрадостно прокомментировал Ник мою паузу, и я горестно кивнула.

– Верно, приблизилась. Мне ведь почти тридцать, а я понятия не имею, чем хотела бы заниматься. Я люблю читать, у меня было множество увлечений и среди них оказались не только классические эпизоды вроде балета, скрипки и страсти к живописи. Так же я занималась скалолазанием и плаванием, я ходила на лыжах и сходила с ума от рафтинга. Но ничто не могло увлечь меня настолько, чтобы остановиться на чём-то одном. Мои метания и были поиском. К сожалению, эти поиски закончились ничем. А там, в посёлке… я будто вернулась к истокам. Мне нравилась неторопливая размеренная жизнь, нравился ритм, в котором мы двигались, нравилась атмосфера, в которой находились…

– Май, не пугай меня: ты решила заделаться пенсионером? – шутливо подсказал Ник, а я показала ему язык.

– Я захотела стать матерью, – горько улыбнулась я, страшась того, что эти желания покажутся Нику прозаичными и глупыми, но он и не думал упрекать, наоборот, резко смолк и впился в меня плохо читаемым взглядом. – И я хотела, чтобы у моего ребёнка был отец. Не просто биологический материал, а человек, который привнёс в мою жизнь что-то особенное. Говорят, ждать ребёнка от любимого мужчины – это подарок с небес, благословение. Прежде я не верила во всю эту чушь, а потом познакомилась с тобой, и выбор был сделан. Я использовала тебя, не злись.

– Ну а почему ушла? – торопливо сглотнул он, и мне стало больно. Я попыталась сдержать грустную улыбку, но сейчас притворство давалось нелегко.

– С моей стороны было бы глупо пытаться удержать ветер. Ты ветер, Ник. Лёгкий, сумасшедший, независимый. Тебя нельзя сковывать рамками, в них ты просто задохнёшься.

Он удивлённо вскинул брови, но спорить не стал.

– Допустим. Но я вот о чём: неужели моему продуманному братцу не пришло в голову сделать тебе ребёнка и отвлечь тебя тем самым на долгих полтора десятка лет?

Я невольно усмехнулась.

– Просто мы с ним оказались несовместимы.

– В смысле… ничего не получилось?

– Несовместимы физически. Он меня не хотел, – развела я руками, при этом выразительно округлив глаза.

– Вадик заднеприводный или слепой? – не сдержался Ник и фыркнул, я же поджала губы.

– Дело в другом. Он никогда и не воспринимал меня как женщину. Ступенька к успеху, собственность, недорогое, но приятное приобретение. А вообще, я пыталась поднять этот вопрос, ещё в самом начале отношений, когда розовые очки сидели на мне достаточно плотно, но чаще Вадим предпочитал отмалчиваться. И раз уж вы братья, то ты, как никто другой должен знать: если Вадим сказал: «Тема закрыта», то возможность его разговорить стремится к нулю.

– Ты упоминала, что был брачный договор. Почему не развелась сама?

– Договор защищал на только меня и Вадима по-отдельности, но и семейный капитал. Всё же в этом союзе замешаны большие деньги. Личная сторона вопроса вообще никого не волновала. Отец бы меня четвертовал, если бы я посмела хотя бы посмотреть в сторону суда. Понадобилась бы как минимум армия юристов. Да и многолетняя дружба… Всё это ставилось на кон. Проще пожертвовать дочерью. В конце концов, что такого особенного у меня происходит? «С жиру бесится – не иначе» – сказала бы мать.

– А Вадим?

– Вадима всё устраивало. Он жил своей жизнью, шёл к своей цели, а мои протесты оказались лишь мелкими хлопотами, не стоящими внимания.

– И он не боялся тебя потерять?

– Я досталась ему так легко, что даже мысли не возникло, будто однажды я перестану ему принадлежать.

– Но всё же это случилось.

– Случилось, – напряжённо вздохнула я.

– И что он?

– О-о! Вадим проявил себя! Стоило мне вернуться, как он вызвал психиатра и попытался лишить меня права голоса буквально. Благо, я не стала лезть на рожон и побеседовала со специалистом крайне уравновешено. Муж был в шоке! Он ожидал от меня истерики, упрёков и громких заявлений, а ещё не догадался проплатить визит специалиста заранее. К счастью, штатный врач клиники оказался принципиальным и наотрез отказался подписывать подложное заключение. Вадим совершил главную ошибку: он упустил время. Провернуть тот же фокус повторно будет не так-то просто.

– Но кое-что он всё же продумал, не так ли?

– Ты про мой визит вежливости к твоему отцу? – догадалась я. – Веришь – нет, а убедить Александра Дмитриевича в моей психологической несостоятельности Вадиму удалось. Я до сих пор не верю, что ты просто пришёл и забрал меня, – поделилась я впечатлениями. – Ты, действительно, его сын?

– Есть за мной такой грешок, – отшутился Завьялов, и я недовольно отвернулась. – Только я гнушаюсь водиться с роднёй и вычеркнул их из близкого круга общения. По крайней мере, отец в этом искренне уверен.

– А что происходит на самом деле?

– На самом деле я не считаю его семью близкими родственниками и искренне недоумеваю, почему должен с ними общаться.

– И от Вадима я никогда о тебе не слышала… – запоздало сообразила я. Ник хмыкнул:

– Ещё бы! Да он желчью исходит, если видит меня. И вообще уверен, что я у отца в любимчиках и мне достаются все медовые булочки.

Сравнение заставило меня улыбнуться, и я лукаво прищурилась.

– А это не так?

– Нет! – ровно отозвался Завьялов, не воспринимая мои слова как упрёк. – Всё, что я сейчас имею… всего этого я добился сам. Отец если чем и помогал, так это дельным советом, но выбор пути я всегда оставлял за собой. Я просто не позволю кому-то указывать, как мне жить. Потому что знаю наверняка: за одной указкой последует другая, а спустя время мне придётся жениться, чтобы удвоить свои капиталы, – с намёком проговорил он.

– А ты зубастый, – не без удовольствия заметила я и присмотрелась к Никите пристальнее.

Мне хотелось уловить что-то, чего я прежде не замечала. И сейчас в нём так легко угадывались нотки превосходства, некоторая доля диктаторства, вызов. Он был прирождённым лидером, но не кичился способностями, а умел разделить успех с соратником. Точно как и сейчас, когда я прямым текстом заявила, что он меня спас, Никита и не подумал сорвать за это положенную награду. Обдумав мои слова, он прищурился.

– Тебя это пугает?

– Я не знаю… – я растерялась от прямого вопроса. – Я не привыкла видеть тебя таким.

– Решила поговорить о нас? – как-то неприятно потянул он, заставляя меня хмуриться и опасливо посматривать на него исподлобья. – Это хорошо, потому что мне тоже есть, что сказать.

С этими словами Завьялов достал из внутреннего кармана пиджака заключение гинеколога, о котором в свете последних событий я успела забыть. Паника охватила меня мгновенно, и ровные буквы принялись «прыгать» по строкам, не позволяя понять смысл написанного. Никита не стал тянуть, и накрыл мои подрагивающие ладони своей, большой и тёплой. Он отложил лист с заключением в сторону и выждал, пока я догадаюсь посмотреть в его глаза: они искрились счастьем, и это читалось безошибочно.