- Внезапно за Вольским что-то грохнуло. Он обернулся, закричал и унесся прочь. Спустя миг я увидела нескольких человек в черной униформе, касках, бронежилетах, с оружием.

- С вами все в порядке? Вы не ранены?  - один из них подошел ко мне.

Я сама точно не знала в порядке или нет. На ногах, кажется, стою, лишь голова кружится, и комната качается, как живая.

- Да, кажется, все нормально.

- Ждите здесь. Сейчас вас выведут.

- Он пошел наверх, - крикнул кто-то.

Они ушли, оставив меня в одиночестве. Знают ли они, что чудовище – Вольский? А если знают – будут ли стрелять? Что вообще с ним произошло? Для чего ему все это? Или он – только жертва чужого умысла?

Я сидела на полу вжавшись в стену и вслушиваясь в каждый шорох. Казалось, он смотрит на меня буквально отовсюду, ждет подходящий момент, чтобы наброситься. Но все вокруг будто вымерло. Не было ни единого звука, кроме моего дыхания.

Потом кто-то пришел, я даже не увидела кто. Весь мир для меня делился на две части – Вольский и все остальные. Меня провели на два этажа вниз, потом был лифт, наконец-то улица с кучей всевозможного народу.

Кто-то дал мне телефон.

- Как ты? – спросил Виктор.

- Я…

Его голос будто пробудил меня ото сна.

- Все нормально. Вольский превратился…

- Успокойся. Я знаю, - сказал оборотень. – Просто держись от него подальше.

- Он признался, что убил свою жену! Это должны были записать!

- Ты вообще не должна была туда лезть, - сердито сказал Виктор. – С этого момента ты начнешь хоть немного думать, перед тем, как влезать в какую-то авантюру.

- Да? Вообще-то я беременна и мне позволены кое-какие глупости.

- Именно поэтому нужно их делать поменьше, и уж тем более не шутить с Вольским и не лезть на рожон. Ты отвечаешь не только за себя. Я вернусь через несколько часов, поговорим про это.

- Хорошо. Жду. Целую.

- И не смей больше ни во что ввязаться! – я почти увидела перед собой Виктора, поучительно трясущего указательным пальцем.

- Хорошо…

После разговора я окончательно пришла в себя, а чудовище, которым стал Вольский, превратилось для меня в полузабытый ночной кошмар. Думала, его жуткая морда останется в моей памяти навечно, но она расплывалась, детали забывались, будто мозг хотел побыстрее отделаться от этой жути.

Нашла взглядом Вадима. Тот выглядел будто съел лимон. Неужели не получилось записать?

Бросилась к нему.

- Получилось? Мы что-то записали?

- Записали, но та тварь, которой он стал…. Короче, любой адекватный человек решит, будто это монтаж.

- Получится его наказать?

- Думаю, получится. Сесть он вряд ли сядет, такие, как он, не садятся, в крайнем случае сбегают, но участвовать в выборах он не сможет.

Я аж рассмеялась. Что бы там не говорил Виктор, но не зря сюда пришла. Если все получится – единственный, кто мог быть его конкурентом, сбежит, поджав хвост, как волк на его плакатах.

- Вам нужно отдохнуть. Парни сейчас отвезут вас домой.

- Я подожду, - ответила я, желая увидеть, как Вольского выводят из здания. Больше всего на свете хотелось посмотреть в этот момент в его глаза. В них наверняка сотрется то насмешливое выражение и долбанутая манера говорить так, словно он – царь всего мира и не меньше.

- Тогда хотя бы присядьте, - он открыл передо мной дверцу автомобиля.

Вот от этого не откажусь.

Примостилась на сиденье и не отрываясь смотрела на входную дверь телецентра. Ждать пришлось долго. Оттуда никто не выходил, всех уже давно эвакуировали, и здание выглядело мертвым. Я даже успела подумать, что Вольского в его зверином виде повели через другой выход, чтобы никого не пугать его видом.  Но в какой-то момент изнутри вышли полицейские, группа спецназа, худощавый незнакомец в коричневом костюме. А где же Вольский?

Я вышла из машины, услышала разговор.

- Его нет. Нигде. Все обыскали.

- То есть, хотите сказать, он сбежал? Как он мог сбежать? Все выходы перекрыты.

- Понятия не имею, но внутри его нет. Несколько раз обошли все здание.

Черт!

Мне и правда лучше отправиться в место побезопаснее.

***

Я вышла с кабинки для голосования и тут же мои глаза ослепили вспышки множества камер. Едва могла попасть согнутым пополам листком в тоненькую прорезь урны. Виктор уже ждал меня у выхода, давал короткое интервью прессе, а кто-то неподалеку успел поздравить его с победой.

- Рано. Еще рано! – сказал он. – Ничего еще не ясно.

- Это из-за вас обвинили Вольского! – крикнул кто-то из небольшой толпы, собравшейся у участка на территории школы.

Многие все еще требовали свободу Вольскому, считали, что все произошедшее подставлено Виктором, а то, что рассказывают в прессе – выдумки.

- Лучше бы он не сходил с ума, - проговорил про себя Виктор. – Теперь все его поклонники считают меня воплощением зла на Земле.

Он открыл передо мной дверь автомобиля, я забралась внутрь, затем опустился на сиденье он.

- В штаб? – спросил водитель.

- Нет. Вези домой. Вечером в штаб подъеду, когда придут экзитполы.

Я повернулась к окну, где куча людей провожали нас взглядами. Не нравилось мне все это. Вольского поймали вечером в тот же день, когда я была в его телецентре. Он пытался выехать за границу. На раскрутку нового кандидата у противников Виктора не оставалось времени, и ему пророчили победу в первом туре. Вот только люди…

Те, кто раньше лишь не соглашался с его политикой, сейчас стали нас ненавидеть. Охраны вокруг нас вертелось столько, что иногда было не протолкнуться. Постоянно приходили письма с угрозами. Как же хотелось все это закончить, но оно лишь начиналось.

- Не переживай, - сказал Виктор, когда мы подъехали к дому. Скоро придется перебраться жить в другое место, как оказалось, этот особняк не соответствует требованиям охраны.

- Что не переживай? Думаешь, мне легко открывать почту и видеть там ежедневно десяток переполненных ненавистью писем.

- Заведи новый ящик.

- Это не решит проблему. Люди нас ненавидят. А партия Вольского, культивирует эту ненависть. Не хочу, чтобы через полгода нам пришлось бежать из страны из-за революции.

- Не будет революции, - ответил Виктор, беря меня под руку и ведя к дому.

- Ты так уверен…

- Всяко я не считаю, что со мной стране будет настолько плохо, чтобы случилась революция. Иди сюда.

Виктор поднял меня, понес за дом, на аккуратную лужайку посреди симпатичных березок и тополей.