С одной стороны, можно сказать, что это все глупость. Нельзя полагаться на интуицию и непроверенные данные. С другой… достаточно посмотреть на них с Сюрлой. Тут даже сомневаться не приходилось: если пропадет один, то второй найдет его любой ценой.

В итоге Гуннара все же убедили разрешить хотя бы Константину лететь с нами. Начальник, кстати, стал колебаться сразу после слов Свейна. Было видно, что он не хочет упустить малейшую возможность спасти Полину.

Поэтому я и Константин сели в афлай Сюрлы, а Йонне и Лейф – к Свейну. Гуннар сообщил, что те, кто должен нас страховать, уже движутся в нужном направлении.

Перед тем как сесть, я осторожно дернул его за рукав и уточнил:

– А Ворг?

– Ворг временно выбыл из игры. – Гуннар покачал головой. – У него там что-то дико странное, возле самого дома вроде как образовался провал. Но вместо оутти вдруг прямо во дворе оказался человек.

– Человек? – не поверил я собственным ушам.

– Да, – кивнул он, хмурясь и кусая губу. – Мальчишка, лет семнадцать-девятнадцать. Светлокожий, темноволосый, по виду действительно человек, к оборотням или ледяным отношения не имеет. Выглядел отвратительно, такое впечатление, будто он очень долго брел по безлюдным местам, а у дома Ворга обессиленно свалился. Но самое интересное не это…

– А что? – насторожился я, обдумывая услышанное и пытаясь хоть как-то понять.

– Видар, конечно, вызвал медиков, хотел перенести парня в дом. Но едва попробовал его коснуться, как получил какой-то странный удар, по словам самого Видара, похоже на разряд электрического тока, и свалился рядом. Когда прибыл Гринберг со своими ребятами, пришлось грузить два тела.

– Но, получается, Ворг уже приходил в себя? – задал я последний вопрос, чувствуя, что за друга начинаю переживать сильнее, чем раньше.

– Не в отключке же он со мной общался, – буркнул Гуннар. – Ладно, разберемся. Я сейчас в Дом Стражей. И все время на связи. Удачи.

– Спасибо.

Сейчас самое важное – Полина. Все остальное – потом. И все же, когда мы взмыли в воздух, почему-то не мог не бросить быстрого взгляда по направлению к дому Видара. Кто этот обессилевший незнакомец? И чем ударило самого волка? Не к добру, наверное…

Отогнав плохие мысли, я сжал кулаки и уставился в окно.

– Долго лететь? – отрывисто спросил у Сюрлы.

– Нет, – коротко ответила она. – Гуннар специально дал задание своим спецам рассчитать максимально короткий путь.

– А собственно, куда именно мы летим? – поинтересовался Константин, с интересом разглядывая содержимое афлая. Ах да, он же раньше подобного не видел.

– Туда, где среди лета вечная зима, – мрачно сказал я.

К Дому Стражей Гуннар мчался на машине. Все афлаи благополучно растащили подчиненные, поэтому пришлось вылавливать ближайшего сотрудника и использовать его транспорт.

Внутри скреблось крайне неприятное чувство. Конечно, будучи главным среди Стражей и постоянно работая с какими-то необъяснимыми вещами и явлениями, он не был выбит из колеи, однако был изрядно раздражен и нервничал. Да, Гуннар Бренхе нервничал, хоть и не показывал этого своим подчиненным. В конце концов, он живой человек, пусть и оборотень, и…

Гуннар вздохнул и стиснул зубы. Одна пропала, второй без сознания, третий вообще неизвестно откуда взялся. Соседи с их дурацкими экспериментами, аномалии идиотские, Гринберг голодный…

Пришлось тихо ругнуться. Последнее было не из этой серии, но явно носило очень яркий и негативный оттенок. Стоило только машине остановиться, как Гуннар выскочил, коротко поблагодарив вынужденного побыть его водителем Стража, и быстро пошел в здание. По пути столкнулся с начальниками аналитического отдела и химической лаборатории, с трудом перенес встречу с ними на следующий день и почти бегом помчался к медикам.

И надо же было едва не врезаться в Гринберга, который невозмутимо пережевывал бутерброд с семгой и сыром.

Оценив в пару мгновений довольную физиономию медика и размер закуски, Гуннар понял, что все не так плохо. Ибо оторвать от работы коллегу нереально, особенно если есть угроза для жизни его пациентов.

– Как Ворг? – кратко бросил он.

– Немного пришиблен, но вполне себе жив и даже здоров, – ответил Гринберг, вытягивая зубами кусочек рыбы с бутерброда. – Природа полученного удара чем-то и правда сродни электрическому току. Однако очень условно, вреда организму не причинило. Любопытно только, что состояние Видара можно классифицировать как эмоциональный шок. Как если бы… возьмем влюбленность или родительские чувства. То, что ты испытываешь при виде любимого создания, только увеличенное в несколько раз. Когда разум отключается, уступая место бушующим чувствам.

Все это он выдал, ни разу не прервавшись на паузу и продолжая деловито осматривать бутерброд.

Гуннар понял, что окончательно потерял нить повествования.

– Ты хочешь сказать, что этим может ударить? – осторожно поинтересовался он, пытаясь сложить одно с другим.

Нет, чисто теоретически, конечно, не стоит недооценивать эмоции и ощущения. Они действительно имеют огромную силу: психологически себя можно довести так, что не сравнить и с тяжкими телесными повреждениями.

– Уж не знаю, что ударило, – вдруг показался из палаты мрачный Видар, – но сидеть тут я не собираюсь.

– Сколько надо будет, столько и просидишь, – занудно сообщил Гринберг. – А то и приковать могу.

Видар закатил глаза, а потом почти умоляюще посмотрел на начальника. Мол, хоть ты ему скажи!

Гуннар и рад был бы какое-то время подержать буйного волка здесь, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке, но мало ли что там сейчас происходит возле его дома. Видар словно понял, о чем речь.

– Мне передали, что аномалия исчезла, будто никогда и не было. Ни малейшего намека на нарушения. Только слабая нестабильность, как бывает во время входа шверга в пространство, но уже все затягивается.

– Чудно-чудно, – кивнул Гуннар, сцепляя руки в замок. – Покажите мне теперь парня.

Видар и Гринберг почему-то переглянулись. Первый нахмурился, второй только чуть пожал плечами, а потом поманил Гуннара за собой.

Гуннар, честно говоря, не знал, кого ожидал увидеть. Поэтому не знал и как реагировать, когда обнаружил в палате обычного паренька. Ему переслали снимки с места событий, но там нормально было не разглядеть. И правда очень молодой. Худенький что тростинка. Бледный, на этом фоне очень сильно выделяются темные брови и ресницы. Черные пряди упали на высокий лоб, и почему-то захотелось протянуть руку и убрать их.

В юноше было нечто решительное и одновременно трогательное. Словно ему пришлось немало пережить, но еще чуть-чуть – и он бы сломался.

– Он спит, – тихо сказал стоящий за плечом Гуннара Гринберг. – Здоровью ничего не угрожает. Ссадины и синяки, конечно, сойдут не сразу, но это уже мелочь. Надо дождаться, когда придет в себя, и обо всем расспросить.