— Что советуешь? — спросил Учитель.

— Идите со мной, — коротко ответил Фартовый.

— И речи быть не может.

— В таком случае — удачи. Она вам пригодится на этой сраной площади.

— Что советуешь? — повторил Помнящий. — Ну, кроме возвращения, конечно.

Контрабандист задумался. Судя по его лицу, он принадлежал к людям, которые болезненно переживали подобные процессы. Наконец он отозвался:

— Я бы ухреначил как можно быстрее в сторону колодца. Никаких подвигов и рысканий. Единственная ваша надежда в том, что доберетесь на место раньше их.

Они попрощались коротким рукопожатием. Фартовый одним глотком выпил воду, упаковал вещи и, не оглядываясь, отправился вверх по лестнице. Прежде чем он исчез внутри дома, Учитель проинструктировал сына. Указал ему точку, куда они должны были добраться, дал лом и выставил оба больших пальца. «Все будет хорошо».

«Должно быть хорошо», — мысленно повторял он, перебегая по открытому пространству в сторону кучи выжженных ново-деревьев. Колодец, который вел к покинутому анклаву Нового Ватикана, находился по ту сторону площади, рядом с постройками, точно между низким домом и большим бетонным кубом. Все еще невидимые ступачи пребывали куда ближе к колодцу, чем бегущие к нему люди. Все зависело от того, когда они отреагируют и насколько быстро зафиксируют цель.

Помнящий миновал кучу обугленных деревьев, две трети дороги были уже позади. Еще три широких шага, и он почувствовал, что что-то не так. Из двухэтажного дома справа начал осыпаться мусор. Должно быть, чудовища рванули вперед. В миг, когда он об этом подумал, увидел, как большой пятиметровый ступач выскакивает на развалины, в которые Атака превратила дальнюю часть застроек школы. Два других выдвинулись из-за гигантского бетонного куба. Эти были поменьше, но все равно раза в два выше взрослого мужчины.

Круглая чугунная крышка находилась всего в нескольких шагах от беглецов. Наверняка они успеют добраться до нее раньше тварей, но это была лишь половина успеха. Ведь еще нужно отодвинуть засовы, а потом поднять эту тяжелую хрень и…

Учитель, сосредоточивший взгляд на канализационном колодце, вдруг едва не споткнулся. Покрытая толстым слоем ржавчины крышка на его глазах выскочила из пазов. Пораженный, он пробормотал короткую благодарственную молитву за человека, который как раз в этот момент пытался выйти из подземелья. Благодаря ему они получили несколько таких важных секунд… Учитель отвел взгляд от люка. Ступачи, разгоняясь, мчались к нему. Он не задумываясь выкрикнул: «Внимание!» и выдернул крышку из рук неизвестного спасителя. Испуганный Немой щучкой нырнул в дыру. Благодаря связывающей их веревке, отец успел его придержать у самого дна, хотя это и отдалось болезненным рывком в руку. А мигом позже веревка с громким треском порвалась. У Помнящего не было времени задумываться. Он впрыгнул в темное отверстие, потянув за собой люк. Сумел попасть ногами на ржавые скобы, прежде чем тяжелый кусок чугуна с грохотом захлопнулся, правда не попав в пазы. Но времени и шанса уложить крышку в нужную позицию не было. Первый из ступачей как раз атаковал: тяжеленная, в несколько тонн, нога с силой гидравлического пресса опустилась на колодец. Удар был настолько сильным, что тяжело дышащий Учитель полетел вниз, словно тряпичная кукла, несколько раз стукнувшись о стены узкого лаза.

Молился только о том, чтобы не свалиться на сына. Удар о твердый пол подсказал ему, что парень успел отползти.

Учитель приходил в себя, лежа под влажной стеной туннеля. Взгляд его быстро привык к полутьме, разбавленной отблесками колонии неоновок, благодаря чему Помнящий без труда различил фигуру сидящего на корточках и тяжело дышащего сына и стоящего над ним спасителя.

— А я думала, что ты никогда уже не прилезешь сюда, дед, — услышал он знакомый голос.

Удары и грохот стихли через минуту. У ступачей не было привычки терять время даром — жертва бесследно исчезла, а потому они перестали о ней думать и отправились на поиски новой добычи.

Помнящий только этого и ждал.

Проверив, не пострадал ли Немой во время падения, он взобрался под крышку и закрыл ее как нужно, на все засовы. Безопасность колодцев — это самое главное. Человек, который собственными глазами видел, что могут натворить голодные котокаты в его анклаве, никогда не пренебрежет этой обязанностью.

А через несколько секунд он снова стоял в канале, поглаживая ошеломленного сына по голове и глядя на скалящуюся девчонку.

— Откуда ты здесь взялась? — буркнул он.

— Это что же, магическое слово через твою глотку не протиснется, а, дед? — засмеялась Искра, подбоченившись.

Помнящий должен был ее поблагодарить. Открыв люк, она спасла ему жизнь. Но совладать с собой он не мог. Адреналин все так же бился в его венах, а эта девчонка крепко ему надоела. При одной мысли, что он ее должник, — ему делалось худо.

— Абракадабра, — буркнул он.

— Вот же ты гнилой мужик. Я вас от смерти спасла, растоптать в лепешку не дала, а ты на меня рычишь, как подыхающий шарик под сарлаковым щупальцем.

Учитель не намеревался сдаваться.

— Откуда ты здесь взялась? — повторил он уже несколько более спокойным тоном.

— Я же говорила, что знаю безопасную дорогу.

— Откуда ты знала, что мы идем именно сюда? — не сдавался он.

— Ну, это ж чуть ли не единственный колодец в окрестностях, которым вы могли бы воспользоваться, — заявила девчонка, не задумываясь. — К цистернианцам вы бы не полезли в нынешней-то ситуации: крестовый поход, все дела, — добавила она. — Так как, дед, я услышу от тебя слово?

— Спасибо, — процедил он.

— Ну вот, — кивнула она с удовлетворением, а потом протянула ему руку, — Еще кусок той клевой ветчинки — и мы квиты.

— Закончилась.

Искра насмешливо надула губки.

— Ты из меня, дед, дурочку-то не делай, — сказала она, принюхиваясь, словно охотящийся котокат, — Я ее чую.

— Тряпки, пропитанные запахом, — да, остались, — соврал он, потянувшись к рюкзаку — забросить на плечо. — Дам тебе трех вяленых крысок, при условии, что ты отвалишь от нас подобру-поздорову.

Искра покачала головой.

— Я вам жизнь спасла. Тебе и твоему ублю…

Помнящий схватил ее за глотку, как незадолго до того, только сильнее. Она даже не пискнула, когда подтянул ее поближе.

— Еще раз назовешь так моего сына — и я тебе твои поганые зенки выковыряю, тогда на собственной шкуре убедишься, хорошо ли быть калекой.

Когда он разжал пальцы, девушка бессильно повалилась на кирпичный пол, пытаясь глотнуть воздух. Секунду-другую он думал, что переборщил и причинил ей слишком сильный вред, но все было в порядке. Дыхание постепенно возвращалось к ней, как и голос. Массируя горло, она глядела на него с ненавистью. Похоже, у него появился новый враг. Кто-то, подле кого лучше не засыпать, если не хочешь проснуться с колумбийским галстуком.