Фонарь разогнал темноту. Стены здесь были чистыми, на всей протяженности. Пользователи прохода постоянно убирали любые преграды, чтобы те не ограничивали свободы движения, а потому грибница не имела ни единого шанса занять переправу. «И слава богу», — подумал Помнящий. Искра в этом переходе погибла бы на раз-два. Ее примитивный фильтр забила бы пыль, прежде чем девчонка добралась до середины моста, а судя по тому, что она говорила, добраться до каналов по ту сторону тоже будет непростым делом. Их ждало длинное путешествие по трубам вдоль набережной до очередной соединительной камеры, которая находилась примерно под серединой корпусов музея. Проход к ближайшему каналу был сантиметров двадцать диаметром, и даже такая крохотная девица, как Искра, не сумела бы проползти на другую сторону.

Они отдохнули в камере, напились воды, сгрызли пару тушек вяленых крыс и горстку жареных тараканов, которыми — вот чудеса! — угостила всех Искра. Их у нее оказалась целая банка. Причем не мелочь, какую можно купить на торжищах, а крупные, откормленные экземпляры. Учитель медленно жевал, выплевывая кусочки хитина. После пятого или шестого — заговорил.

— Откуда ты знала тогда, что я не перережу тебе глотку?

Искре пришлось сглотнуть суховатый кусок мяса, чтобы ответить.

— Мужик, который рискует жизнью, чтобы спасти уб… — она осеклась и виновато продолжила: — немого, наверняка не обидел бы невинной девицы.

Помнящий ухмыльнулся, а когда и она оскалила зубки, указал ножом на татуировку.

— Знаешь, что это?

— Дыра, — ответила она. — Черточки и кружочки.

— Черточки и кружочки… — вот такого он еще не слышал, хотя многие пытались описывать узор. — Ты когда-нибудь слышала о Черных Скорпионах, малая?

Она кивнула, засовывая в рот еще один кусочек крысы.

— Ага.

— Если и вправду слышала, то обосралась бы, когда я приложил тебе нож к горлу.

— Черные жопохвосты с вырезанными узорчиками на мордах, ездящие народу по ушам. Я вас, дед, прекрасно знаю, — произнесла она едко.

Искра поймала его врасплох. Учитель заметил, что она уже пришла в себя и начинает потихоньку возвращаться в форму, а потому решил, что самое время осадить ее снова.

— Вчера мне пришлось убить восьмерых, чтобы вытащить сына из ловушки. Вернее — семерых, — поправил он себя, — Восьмого я прикончил чуть позже, из мести, поскольку не люблю, когда меня кто-то обманывает.

Искра глянула на него внимательней, но он все еще видел недоверие в ее глазах.

— Ты их занудил до смерти? — вдруг прыснула она. — А может, отравил теми грибками?

— Лечение неоновкой я приберег только для одного… вернее, для трех, — признался он. — Остальные погибли от топоров, сюрикенов и ножа.

— Да конечно, — фыркнула она, вновь принимаясь за крысу. — Хочешь знать, откуда я о вас знаю, сказочник? У нас тоже был один чувачок, Помнящий. Мерзкий старикашка. Было ему почти тридцать семь, когда околел. Сколько себя помню, ходил с тростью, но рассказывал в кабаке такие же байки, как ты, дед. Кого там он убил, да как именно, — она снова засмеялась, — И у него тоже были такие черточки и колечки на морде, как и у тебя, дед, — последнее слово она произнесла с ощутимым презрением, — Вот только было их поменьше, где-то наполовину.

— Как его звали? — спросил Учитель.

— Хромой.

— Я спрашиваю, как он просил звать его сам.

Она задумалась на некоторое время, медленно прожевывая последний кусок крысы.

— Кор… Крало..

— Крокодил? — подсказал Учитель.

Искра кивнула и снова быстро задвигала челюстями. Как видно, не могла думать и делать что-то еще одновременно.

— Высокий блондин с кривым носом и шрамом наискось через рот?

Девчонка даже перестала жевать.

— Это чего, какой-то твой брательник или приятель?

— Он рассказывал, как в одиночку три дня защищал вход в анклав?

— Ага, — кивнула она. — Гнал насчет этого безостановочно, дурачина, когда выпрашивал опивки «Под Краном». Это такой наш кабак. Сильно он нас веселил. Был лучший в накручивании макарены на уши — лучше многих странствующих бардов.

— Расскажи, что он еще говорил, — попросил Помнящий, устраиваясь поудобней.

Немой наклонился, чтобы лучше видеть губы Искры. Как он любил такие истории!

— Рассказывал, что какой-то паяц оставил его в маленьком анклаве, где-то там, на западе. Понял? За Запретной Зоной. Такое вот себе чувачок придумал, чтобы не проверить, правду ли говорит. Весь его отряд, типа, пошел дальше, на руконастоновку.

— Рекогносцировку, — автоматически поправил ее Помнящий.

— Ну, как называл — так называл. Типа, погнали и не вернулись. А вместо них в туннеле появились Панасы…

— Полосы.

— Если ты лучше знаешь, так сам и рассказывай, дед.

— Прости, старая учительская привычка. Говори, я постараюсь тебе не мешать.

— Типа, тогда не было таких баррикад, как теперь, а просто обычные перегородки, из жести и дерева. Он так говорил, а я не знаю, может и гнал. Ну и эти вот Па… Полосы, — выправилась она сама, — сказали, что он должен отсюда валить, или его живьем выпотрошат, как и остальных. Даже показали ему что-то: дескать, шкуры тех, других. А он на то, типа, крутой, понял: чё такого, — говорит, хотя было их человек двадцать. И если хотят войти в анклав, то через его труп. Они три дня лезли, потому что это один туннель был, типа транзитный, и никак баррикаду не обойти. Четырех убил, как он рассказывал, нескольких еще ранил, а когда уже выстрелил все пульки из рогатки и стрелы, начал готовиться к смерти, потому что те не уходили. На второй день, когда увидели, что он такой крутой, взяли его в обоссаду. Но он совсем не спал, от страха, что поймают его врасплох, едва он заведет глаза, хотя те и сами у него уже закрывались. Но, как он говорил, все имеет свой конец. На третий день к вечеру был он уже настолько уставший, что просто упал на морду. Все равно стало, хотел только закрыть глаза и спать. Ну и проснулся от криков. Полосы почуяли, что кранты, — и подкрались к баррикаде. Уже готовились перелезть через заграждения, когда появился кто-то там еще. Командование, понял, послало разведку, чтобы проверила, что там с исчезнувшим патрулем. И вот тут, сечешь, дед, лучший кусочек. Корко… Хромой говорил, что тот разведчик, Дух его называл, напал на Полос. Сперва бросал в них ножами, а потом чем-то еще, а потом принялся рубить их мачете. Когда убил с десяток, несколько других начали убегать. На месте остался лишь их шеф, такой кукан, или, как там говорят, широкий, как теплотрасса, вот так и рассказывал, серьезно. Ну и принялся с тем Духом рубиться. Целую вечность махались, но разведка его, в конце концов, укокошил, хотя был на пару голов ниже. Но и сам не вышел целым из поединка, типа тот важняк из Поясов голову ему развалил от виска… — Искра замолчала, увидев, как Помнящий ведет пальцем по шраму, украшавшему его голову от виска до самого подбородка. — Та не гони, дед! Это был ты?! — девчонка вскочила, ошеломленно переводя взгляд то на Учителя, то на рукоплещущего Немого.