Райли стояла лицом к хижине.

«Я должна пойти туда», – сказала она себе.

Но её как будто парализовало.

Она не могла сдвинуться с места.

И она была напугана – так напугана она никогда не была.

Райли проснулась от стука в дверь. Утренний свет лился в окна. Она поняла, что уснула за столом и провела здесь всю ночь.

Ей удалось простонать:

– Входите.

Эприл засунула голову ей в комнату.

– Мы с Джилли уже позавтракали и собираемся ехать в школу.

– Хорошо, – пробормотала Райли.

Но Эприл никуда не уходила. Она с беспокойством смотрела на Райли. Райли была уверена, что её дочь заметила наполовину пустую бутылку виски, стоящую рядом с ней на столе.

– Ты в порядке? – спросила Эприл.

Райли удалось слегка улыбнуться.

– Я в порядке, – сказала она. – Давайте не опаздывайте в школу.

Эприл ушла, закрыв за собой дверь.

У Райли раскалывалась голова. Ей нужно было умыться, спуститься и выпить кофе. Но прежде, чем она успела встать со стула, у неё зазвонил телефон. То был Билл.

Он сказал:

– Я хотел обсудить с тобой планы на сегодня.

Райли молчала.

Билл сказал:

– Меня не покидает ощущение, что убийца прямо у нас под носом, прячется у всех на виду. Я подумал, что мы с тобой и Люси могли бы сегодня снова опросить электрика, Пайка Тозера. Может быть, мы ошиблись на его счёт. Я могу выяснить, будет ли он сегодня работать в кампусе. Если не будет, то я выясню, где он, и…

Райли перебила его:

– Я сегодня не буду работать.

– Что?

Райли задумалась, пытаясь подобрать правильные слова.

Но правильных слов не было.

– Я не могу, Билл. Не сегодня.

– Какого чёрта происходит?

Райли едва сдерживалась, чтобы не заплакать.

– Езжайте вдвоём с Люси. Я вам сегодня точно не принесу пользы. Без меня вы справитесь лучше.

Повисло молчание.

Тогда Билл спросил:

– Ты пила?

Райли не смогла заставить себя ответить.

– Боже, – сказал Билл. Теперь он был зол. – Хорошо, возьми выходной, приди в себя. Дай мне знать, когда ты будешь готова вернуться к работе.

Билл повесил трубку.

Райли осталась сидеть, чувствуя себя несчастной, всё ещё полная решимости не плакать, стараясь решить, как ей поступить.

Тогда она снова вспомнила свой сон, который ей снился, когда её разбудили, и то, что говорил её отец: «Если ты туда не поедешь и не приведёшь всё в порядок, ты пропадёшь. Никто на свете не сможет тебе помочь».

Ещё она вспомнила ужас, который она испытала, стоя рядом с хижиной.

«Я должна решить это», – решила она.

Райли встала из-за стола и пошла собираться в ванную.

Пока Райли ехала по долине Шенандоа, последствия её похмелья постепенно испарялись, однако ужас никуда не делся.

Она в который раз поражалась красоте природы Вирджинии. Ей всегда нравилось это место в такую погоду: тонкий покров снега, угловатость голых деревьев, монохроматическая серость всего.

И всё же, сегодня она не могла порадоваться этому в полной мере.

Так было всегда в её редкие визиты к отцу, когда он ещё был жив: неприятное ощущение, что встреча пройдёт очень скверно.

И конечно, предчувствие её никогда не обманывало.

«Но сейчас-то почему?» – гадала она.

Её отца там больше не было, как не с кем было спорить и бороться.

Так почему у неё такое отвращение?

Тут она поняла: её пугало само его отсутствие.

Глупо, но она боялась, что сама его бестелесная жестокость может жить где-то там, всё ещё населяя это место.

Свернув с шоссе, она поехала по дороге, ведущей в горы Аппалачи, где на земле снега было ещё больше, чем снизу. Кроме того, реки, мимо которых она проезжала, также были покрыты льдом, однако большинство дорог уже оттаяло.

Она проехала через последний городок, а потом по грунтовой дороге вверх, мимо голых деревьев и торчащих тут и там валунов. Это была единственная часть дороги, на которой ещё не стаял снег, но ехать от этого тяжелей не стало.

Дорога кончилась у хижины, деревянного сельского строения, которое она видела в своём последнем сне. Остановившись, она поразилась тому, что старый побитый фургон её отца всё ещё был там, покрытый слоем снега. Дрова всё ещё были сложены около пня спереди хижины: они были наколоты для печи, которая служила для обогрева и приготовления пищи; ему так и не пришлось ими воспользоваться.

Из снега торчало больше сорняка, чем обычно. Райли знала, что весной здесь всё ими порастёт, ей нужно было что-то сделать с ними до этого.

Когда она вылезла из машины, она была почти уверена, что с поросших лесом холмов спустится её отец. Скорей всего, у него в руках была бы пара только что подстреленных белок, которых он бросил бы в корзину, которая всё ещё стояла у входной двери.

Но конечно, его там быть не могло.

Она встала рядом с машиной и огляделась. Хижину окружал густой лес. Она знала, что теперь ей принадлежит ещё почти тридцать акров вплоть до владений Национального заповедника. Она не знала, представляют ли эти места какую-либо ценность, да и не думала об этом.

«Почему он оставил эти земли мне? – снова спрашивала она себя. – Почему не Венди?»

Бедняга Венди. Райли невольно стала ей сочувствовать. Когда Венди была маленькой, отец избивал её каждый раз, когда злился, пока она наконец не сбежала. И всё же, когда он умирал, Венди была на его смертном одре и устроила его похороны.

Она вернулась к нему, как преданная собака.

Райли же наоборот, даже не пошла на его похороны.

Она подошла к двери в хижину и увидела, что та заперта: это было бы странно, если бы её отец был бы до сих пор жив, ведь в этом уединённом месте не было нужды беспокоиться о грабителях.

К счастью, у неё были ключи. Юрист, который занимался завещанием, прислал их ей после того, как она подписала все необходимые бумаги.

Она повернула ключи, но вошла не сразу.

Она помнила ощущение жуткого страха, который испытала во сне от перспективы войти сюда.

Она снова почувствовала тот же страх.

Войти сюда казалось судьбоносным решением.