другие автобусы развезут по стране.

Молодежь гуляет в соседних корпусах детского лагеря «Антрацитик», а руководители семинаров, почетные гости фестиваля собрались в этом, четвертом, крайнем и отдаленном от остальных.

Просторная комната. То ли бывшая столовая, то ли помещение для совещаний вожатых. Длинный стол. Очень подходящий, напоминающий столы из фильмов про Средневековье. Там рыцари, или бояре, или простой люд сидят за общим столом и пируют. И они пировали.

Почти все знают друг друга давным-давно. Десять – пятнадцать, а то и двадцать лет. Но стариков нет, и юнцов тоже. Сорок – пятьдесят; хороший возраст для литераторов. Тем более что книги выходят, публикации появляются. И гонорары какие-никакие. Так что особенно обиженных судьбой нет.

Вспоминали разные истории, случаи, а вспомнить было что – некоторые и подрались, и романы случались. Не в смысле литературного жанра, а отношений… Вроде перебесились, теперь вспоминали веселое, грустновато-сладкое, порой курьезное. В общем, нескучно.

Друг друга перебивали, много смеялись, пели народные песни и про «Выйду ночью в поле с конем», которая тоже пелась как народная, снова вспоминали случаи и анекдоты, подаренные самой жизнью, а не придуманные.

Что-то такое из давнего, из студенчества застолье напоминало. Тем более сотовой связи с интернетом не было, и никто не таращился в «айфоны», «самсунги», «асусы»…

В первый день, когда только высадились из автобусов, многие тут же достали телефоны, и через несколько секунд послышалось: «А связи, что ли, нет?.. Не ловит!» Игорь, организатор фестиваля, громко объявил: «И не будет ловить! Это ведь детский лагерь». Потом на вопросы, есть ли выход к реке – лагерь был огорожен забором из профлиста, пожал плечами: «Нет выхода, это ведь детский лагерь». То ли шутил так, то ли всерьез говорил, но после этого на любой недоуменный вопрос следовал чей-нибудь ответ-объяснение: «Это ведь детский лагерь». И дружный смех вслед за этим… На всяком фестивале появляются подобные фишечки, которые живут потом многие годы.

– Так, и что, больше действительно нечего выпить? – спросил прозаик Роман.

– Нечего, – вздохнул организатор и поэт Игорь, а другой поэт, Григорий, добавил:

– Это ведь детский лагерь.

Засмеялись, но невесело.

– Ладно, ребята, я спать, – сказал Игорь. – И вам настоятельно советую. Завтра подъем в восемь. Не хочется кого-то ждать.

– Да-да, мы помним…

Вышли на крыльцо покурить. И до этого, конечно, выходили, но по два-три человека, а тут все, даже те, кто не курил. Подышать перед сном.

Была уже ночь. Свежая, но не прохладная, тихая, июньская. Надрывались какие-то птички, в реке за забором плескались рыбы и шуршали камыши.

Спать не хотелось. Вернее, не хотелось расходиться, обрывать общение. Мало ли что будет потом, получится ли еще вот так этой компанией посидеть. Времена тяжелые, тревожные; ходят слухи, что перестанут финансировать фестивали, прикроют гранты, вообще урежут бюджеты. А к грантам и фестивалям привыкли…

Да и опьянения особого не было. То ли от богатого кислородом воздуха, то ли от того, что много говорили и много пели. Когда молча пьешь – быстро пьянеешь, а когда не молчишь – наоборот. Наверное, потому и придумали петь за праздничными столами – чтоб не срубало. Ну и танцы-пляски, скандалы, легкий мордобой, видимо, тоже…

– Какие планы? – задал новый вопрос прозаик Роман; слыл он одним из самых пьющих, по крайней мере, почти во всех его вещах персонажи пили или болели с похмелья.

– А какие могут быть планы, – усмехнулся другой прозаик, Дмитрий, – были бы в городе…

– Но ведь рядом есть деревня, – многозначительно сказала Татьяна, организатор другого, в соседнем регионе, литературного фестиваля.

– И ты предлагаешь… – Дмитрий не договорил – и так было понятно.

Татьяна кивнула:

– Вот именно.

– Это, кстати, выход, – подобрался Роман. – Двинем?

– Не вижу причин тянуть.

– Ребя-ата, ну вы что! – остановил прозаик Даниэль; он был самым взрослым в компании, носил короткую, но густую бороду, которую хотелось называть окладистой, если бы это слово давно не стало в отношении бороды штампом. – Половина второго, до деревни идти полчаса. И не факт…

Роман перебил:

– Вот и увидим – факт или не факт. Я верю в сибирскую деревню. Как она без самогона? – Он успел пожить чуть ли не в половине городов-миллионников, сейчас был зарегистрирован в Екатеринбурге, но считал себя сибиряком – в Сибири родился и вырос…

– Я бы не отказалась от стопочки самогонки, – сказала Татьяна.

– Да откуда у них самогонка, – фыркнул прозаик Дмитрий. – Его гнать надо, а это труд. Спирт с ближайшего завода – в лучшем случае.

– Не знала, что ты такой пессимист.

– Я, Тань, не пессимист, а реалист. Зуб даю, что самогонки мы не найдем.

– О! Зуб – уже серьезно.

– Наличка есть?

– Есть.

– Тогда пошли.

Пошли втроем – Татьяна, Дмитрий и Роман.

Лагерь почти уснул. Изредка раздавались голоса в темноте, тихие смешки. Наверняка кто-то из молодняка успел сдружиться, склеиться в пару и теперь не мог расстаться.

У ворот, закрытых и днем – это ведь детский лагерь, – находился домик охранников или вахтеров, а за ним – собака на цепи. Собака залаяла. Не громко, не зло, а так – чтоб разбудить человека в домике.

Разбудила или не спал человек, – очень быстро к воротам вышла женщина. Не молодая, но и не старая.

– Выпустите нас на часик, – попросила Татьяна. – Погулять.

– Выпущу, конечно. – В голосе женщины не послышалось радости по этому поводу, впрочем, и ворчливости тоже; она стала отмыкать навесной замок.

– Извините, а такой вопрос, – начал Дмитрий тихо, доверительно. – Не подскажете, в деревне где-нибудь можно веселящих напитков приобрести?

– Что?

– Гм, алкоголя… Самогонку, например?

– У нас никто этим не занимается, – не меняя тона, ответила женщина.

– Да?..

– Что, пойдете? – Она придерживала воротину.

– Правда, не купим?

– Правда, правда. Зря только время потратите.

Татьяна, Дмитрий и Роман всмотрелись друг другу в глаза – в прямом смысле, буквально всмотрелись – и прочитали там:

«А что она может ответить?» – «Ну да, не скажет ведь: конечно, торгуют, вот адреса». – «По-любому где-нибудь продают». – «Надо идти».

– Ладно, хоть так прогуляемся, – сказала Татьяна женщине. – Не спится.

– Ваша воля. Гуляйте.

И тут сзади, со стороны корпусов, послышались шаги. Торопливые.

– Блин! – вырвалось у Романа; он решил, наверно, что это Игорь увидел их в окно, понял, что пошли догоняться, и вот решил завернуть.

Но это был не Игорь, а поэтесса Александра и прозаик Даниэль.

– А вы чего? – спросил Дмитрий.

– Подумали: как вы без нас. Еще в какую историю вляпаетесь. А мы с Александрой люди представительные, будем вас курировать.

Продолжили путь впятером. Впереди шагал невысокий, тонкий, в камуфляжном кепи очень похожий на кубинского партизана Дмитрий, за ним Татьяна