– Лево руля! Поставить парус по ветру! Погода нам на руку… Чарли, круче к ветру! Идем по ряби!.. Курс на Шотландию!

– Есть, кэп!

Корабль натужно заскрипел и резко накренился в сторону. Девушка ухватилась за деревянный косяк, чтобы не упасть, и перевела взгляд на письмо. Значит, это и есть ответ Десмонду Ханту от адмирала. «Только навряд ли лорд Кэвендиш стал бы изъясняться в подобных выражениях, – сама себе сказала Нэрис. – И вряд ли он вот так запросто выдал бы меня пиратам… Голову даю на отсечение, сэр Дэвид прекрасно понял, кто я такая, несмотря на фамилию Гордон. И он благородный человек, что бы там ни говорил про него капитан! Это письмо написал не адмирал. И очень сомневаюсь, что он вообще в курсе относительно его содержания». Леди Мак-Лайон сдвинула брови и, медленно сложив листочек вчетверо, сунула его в мешочек на поясе.

Выскочивший на шум из своей каюты лорд Кэвендиш только ахнул: «Альбатрос» стремительно исчезал из поля зрения.

– Что происходит?! – опешил адмирал. – Ральф?..

– Откуда мне знать? – пожал плечами первый помощник, выныривая из тумана, рваными клочьями окутывавшего палубу. – Дэвид, я вообще не понял, что это было! Сначала он сам берет заложников, выдвигает тебе ультиматум, а после, даже не дождавшись окончательного ответа, дает деру. Этот головорез никогда не отличался здравомыслием…

– Здравомыслием – да, – нахмурился сэр Дэвид. – Но где элементарная логика?.. Он не получил того, что хотел. Просто развернулся и сбежал. Я не понимаю!

– Я тоже, – развел руками Оуэн. – Но одно предположение у меня есть… Что, если у Ханта и вовсе не было никакой заложницы? Нам ведь ее так и не показали!

– Чушь, – сказал адмирал, впрочем, с долей неуверенности. – При обмене ему бы все равно пришлось это сделать. Хант не настолько самонадеян. Черт побери, я совершенно ничего не понимаю! Но тем не менее… Гарольд, Альфред, поднять паруса!

– Дэвид, что ты делаешь?!

– То, что должен, – отрубил адмирал, суровея. – Он не решился бы выйти один против всей эскадры, если бы у него не было козыря на руках. Понятия не имею, что заставило Ханта повернуть корабль, но я уверен – леди Мак-Лайон на борту «Альбатроса». И мы обязаны вернуть ее советнику целой и невредимой… И хватит разговоров, Ральф! Мы теряем время! Ветер и так в нашу сторону, да еще этот дьявольский туман… Шлюпки на воду! Завести концы!.. Попробуем выгрести на веслах! Ральф, на тебе буксировка…

– Будет исполнено, капитан, – поспешил кивнуть Оуэн. И бросился к шлюпкам, всем своим видом выражая готовность действовать. Обернулся на бегу – «Альбатроса» уже почти не было видно, туман и вправду стоял такой, что хоть ножом режь… «Успеют уйти, – удовлетворенно думал он. – Мы их не догоним, Хант подошел с наветренной стороны, плюс у них косой парус[19]. Пока мы срежем угол на шлюпках, пока подтянем головной корабль… А скоро начнется шторм, вон как кости ноют. – Он задрал голову к небу. С горизонта на эскадру шел черный грозовой вал. – Прости, Дэвид. Не судьба тебе, видно, долг вернуть… А что до советника короля Шотландии – даст бог, обойдется! Где он, а где мы?»

Берег был совсем близко и одновременно так далеко. Лодка плясала на волнах, как осенний лист, насквозь промокшие монахи из последних сил налегали на весла, толку от которых сейчас было маловато. Стихия разыгралась не на шутку.

– Нас слишком много. – Брат Лири произнес эти слова буднично, просто констатируя факт, но от этого спокойного тона остальные поежились.

– Не сейте панику, брат мой, – сказал аббат, делая знак монахам пригнуться – шла новая волна. – Все в руках Божьих… Гален, ляг на дно лодки. Прямо на мешки ложись!

– Но я…

– Знаю, что хочешь помочь, – оборвал юного послушника отец Бэннан. – Но это, поверь, будет сейчас лучшей помощью. Патрик, Даллан, держитесь! И забирайте левее…

– Нас относит! – Брат Колум, вцепившийся в жесткое сиденье обеими руками, завертел головой. Позади вздымались к черному небу свинцовые волны в несколько футов высотой, впереди – окутанные хлопьями пены камни берега. – Господи, спаси и сохрани!..

– Брат Колум, – сурово обернулся к нему святой отец, – возьмите себя в руки. Да, положение у нас незавидное, но, даст Бог, справимся… Держитесь крепче!

– Я держусь… – Бедный монах зажмурился до боли в глазах и прирос к своему сиденью, моля Всевышнего о том, чтобы лодка выдержала, а у гребцов хватило сил дотянуть до берега. Сверху обрушился ледяной поток, маленькое суденышко качнулось, черпая бортами воду… Едва не захлебнувшийся Гален, распластавшись на мешках, закашлялся. Горло саднило от морской соли.

– Живой? – Над мальчишкой склонился Алби. В отличие от нервного брата Колума крестьянский сын был абсолютно спокоен. Его широкоскулое лицо не выражало ни тревоги, ни страха – только деловитую сосредоточенность.

Гален вытер мокрое лицо еще более мокрым рукавом своего одеяния и просипел:

– Все в порядке…

– Вот и славно. – Крепыш-послушник обернулся: – Джеральд! Осторожно! Сейчас опять накроет!

– Я ви… – начал тот, но конец фразы потонул в реве и грохоте. Подошедшая волна – огромная, страшная, неумолимая – обрушилась на головы скорчившихся монахов. Брат Колум, не ко времени приоткрывший глаза, на мгновение ослеп, давясь морской водой, а когда проморгался, увидел, что место рядом с ним пусто.

– Джеральд? – ахнул монах, ерзая на уходящем из-под рук сиденье. – Аббат! Где Джеральд?!

Отец Бэннан быстро обернулся назад. Скользнул взглядом по мокрым головам членов общины и скрипнул зубами – послушника в лодке не было.

– Он упал за борт? – бледный как смерть брат Колум вытянул шею. – Я его не вижу! Не вижу!

– Держитесь, брат мой, – повторил аббат, выпрямляясь и оглядываясь по сторонам. – И молитесь. Больше нам ничего не остается… Даллан, выгребай! Алби, помоги братьям! Осталось не больше двухсот локтей, и если мы все соберемся…

– Но я его не вижу!.. – забился в истерике летописец.

Отец Бэннан нахмурился, но сказать ничего не успел – с другого конца лодки раздалось короткое:

– Зато я вижу… Алби, подстрахуй!

– Годфри, ты ума решился?! – вскричал аббат, глядя, как самый старший из послушников быстро стаскивает с себя тяжелое от воды одеяние. – Не вздумай прыгать! Такие волны, вода ледяная… Годфри!

Ответом ему был только глухой всплеск. Отец Бэннан едва удержался, чтобы не схватиться за голову – на его глазах в морской пучине исчез уже второй человек, за которого он, аббат, был в ответе… «Господи, помилуй мя, грешного! – с болью подумал святой отец, осеняя себя крестным знамением. – По чрезмерной мягкости своей и самонадеянности обрек я на гибель… Годфри?!»