– Мог, – согласился Лев.

– Но Всевышний ему благоволил и обошлось, – заметил Фотий.

У Вардана от этих слов аж скулы свело. Василевс потер виски, которые вновь стали пульсировать от раздражения. И сдержался от едкого или слишком резкого комментария. Очень хотелось. Но он вспомнил разговор с Василием во время личной встречи…

– А все эти игры – плод их больного воображения, – тогда заметил Ярослав. – Они так привыкли интриговать, что жить без этого не могут. Посади их вместе с молчаливым дубом в одну кадушку – и там какую-нибудь интригу попытаются провернуть. Константинополь – проклятое место…

Василий сдержал свое слово. И ни он, ни его люди на берег в Константинополе или его окрестностях не сходили. Местом встречи стал небольшой настил, что покоился на двух лодках, закрепленных на якорях. К нему с двух сторон подошли лодки. В одной Ярослав, в другой Василевс. Они вышли на помост, сели за небольшой столик и, распивая разбавленное по греческому обычаю вино, мирно вели беседу. Тихо. Не повышая голоса. А их люди оставались в лодках и не приближались.

– Ты знаешь, почему погибла единая Римская империя? – тогда спросил его Василий и сразу же сам ответил: – Интриги и внутренние распри. Аристократы тянули одеяло на себя. Император – на себя. Как результат – одеяло порвалось. Сначала пополам. А потом западная его часть оказалась разодрана в лоскуты по тому же принципу. Только монарх пожиже и аристократы помельче. Восток ждет то же самое.

– Ты так в этом уверен?

– Мне позволили заглянуть в будущее. Если бы все шло, как шло, то в 1204 году от Рождества Христова Константинополь захватили бы германские варвары. А в 1453 году – тюрки, на чем Империя и кончится. На самом деле все умрет раньше. В ближайшие сто-двести лет. Потому будет просто агония. Долгая и мучительная агония.

– Такая долгая агония?

– Все бы закончилось раньше, но через четыре сотни лет с востока вторгнется огромная степная орда. Придет новый Аттила, который покорит народы по всей протяженности Великого шелкового пути и пойдет дальше. Если бы не эти кочевники, то магометане все закончили бы намного раньше.

– Хм. Я правильно тебя понял? Если бы все шло, как шло? – пронзительно посмотрев на нашего героя, спросил Вардан.

– Да. И я делаю все, для того чтобы изменить это будущее. Все, для того чтобы отразить угрозу от Империи. От всей европейской цивилизации. Ты даже не представляешь, какой ужас ее ждет. И, сидя в Константинополе, в этом ядовитом болоте, многого не сделаешь.

– Но почему ты отвернулся от христианства?

– За две тысячи лет его существования во имя Господа будет убито, замучено и ограблено людей больше, чем во имя всех иных целей вместе взятых. Кто-то говорит, что в христианстве Бог – это любовь. Но не соглашусь. Это кровь, это потери, это жертвы… и это поистине дьявольское лукавство.

– Я знаю массу добрых и светлых людей во Христе.

– Возьми бочку меда. Накидай в нее несколько лопат дерьма. Перемешай. И подумай – готов ли ты это есть? Да, добрые люди есть в христианстве. Но о религии судят не по ним…

– Если все так плохо, то почему не принял ислам?

– Ты думаешь, что там лучше? Те же яйца, только в профиль, – грустно покачал головой наш герой.

– И поэтому ты перешел в язычество?

– А куда еще? Я посмотрел на то, сколько бед эти религии принесут людям и державам. И я разочаровался в них. Что вместо них? Я не знаю. Наверное, все что угодно, кроме них. Поэтому я и держусь старых богов. Пусть вера в них не так упорядочена, как христианство или ислам, но она хотя бы не настолько склонна к саморазрушению. Думаю, тебе уже рассказывали о том, какую роль, по моему мнению, сыграло христианство в падении Запада и тяжелых днях Востока Империи.

– Но языческие демоны…

– Предложи что-то лучше… – пожал плечами Ярослав. – В конце тот языческий демон, которому ты ежедневно возносишь молитвы, просто очень ревнив. Кроме того, когда не один культ, а много – можно лавировать. Ни одна церковь не набирает действительно большого веса, чтобы представлять угрозу для светской власти. Или, ты думаешь, зачем Лев Исавр начал бороться с иконами? Под этим соусом он стремился ограничить чрезмерно усилившуюся церковь. Когда у тебя два-три десятка богов – их церкви между собой конкурируют. Когда один культ – он конкурирует с правителем. Оно тебе надо?

– Вера в единого бога позволяет сплотить людей.

– Когда дело касается денег или поживы – никакая вера никого не остановит. Людей сплотить может только одно – общее дело и общая выгода. А вера… ну так – на словах если. Во всяком случае, массы. Вспомни, как христианские иерархи в Египте, Иудеи и Сирии перебегали на сторону мусульман. Придала им вера стойкости? Придала единства со всем остальным христианским миром? Или, может быть, совсем недавно отгремевшая страшная гражданская война в халифате может выступить эталоном сплоченности? А то, как сейчас арабы относятся к тюркам? Нет. Религия может сплотить массы только на словах. На деле большинству простых людей нужен покой, налоги поменьше и курица в горшочке по праздникам. А религия? Да всем плевать. Ну, почти всем. Это просто Бог, едва ли отличимый ими от Василевса, который хорош, пока он хорошо делает свою работу…

– Ясно… – недовольно произнес Василевс. – А все эти Лики, это твоя выдумка?

– Отнюдь нет. Я вообще мало чего выдумываю. Так считали в Древнем Вавилоне. Ведь именно там зародилась идея о Всевышнем. Именно от вавилонян иудеи узнали о нем, а от иудеев уже христиане с мусульманами…

Разговор был долгий и сложный.

Вардан тогда ушел от Ярослава настолько потрясенный и задумчивый, что несколько дней отойти не мог. Потом начал думать. Наблюдать. И с ужасом ловить себя на мыслях, что в целом этот парень был прав. Не во всем. Он очень надеялся на то, что не во всем. Но то, что удавалось проверить… оно выглядело ужасающе…

Вот и сейчас – Фотий явственно проявлял ту самую черту восточных священников, известную, как Симфония. Василий начал выглядеть более сильным… и Фотий стал явственно склоняться на его сторону. Даже несмотря на то, что именно Вардан продвинул Фотия на престол Патриарха. Не важно. Но он уже проявлял первые признаки измены. Вардана это бесило. Но пока он с этим сделать ничего не мог… пока… Поэтому, взяв себя в руки, Василевс вернулся к обсуждению кампании. Славной, надо сказать, кампании. Особенно на фоне того, что Владимира Болгарского под Антиохией разбили войска халифата, вынудив отступить. И весь его успех свелся к тому, что он занял Тарсус, ну и отвлек противника от Египта на время. Впрочем, учитывая восстание армян, арабов и части восточных эмиров – халифу явно в ближайшее время будет не до Египта. Но потом он обязательно за него возьмется. И Вардан хотел воспользоваться полученной им передышкой, чтобы подготовиться…

Тем временем в Новом Риме Ярослав решал не менее фундаментальные задачи. Самым неприятным оказалось вправление мозгов Малу, который вздумал терроризировать тех кузнецов, что Ярослав под него поставил. А там хватало людей, что молотком орудовали лучше. Кузнец болезненно воспринимал таких людей. Из-за чего он стал до крайности токсичен.