— Мы показывали ей портрет Изы, — продолжала она, — и, поверите ли, эта женщина заявила, что никакая это не Иза. То есть фактически прямо в лицо назвала меня лгуньей, не так ли, мистер Флеминг?

— Именно так, — подтвердил мистер Флеминг, изучая прилипшую к ложке чаинку.

— Конечно, мистер Маре оказался в неловком положении, — сказала миссис Йен Клут. — Он у нее, видите ли, под каблуком и перечить не смеет. Сказал лишь, что тут, наверное, какое-то недоразумение. Но она тут же его одернула. «Это не Иза», — повторила она.

— Бедный мистер Маре! — сказала Грета.

— Мне жаль мистера Маре, — сказала Майда.

— Да на голову он слаб, приятель, — сказала Иза.

— Иза у нас скажет так скажет, — заметила ее мать, с трудом подавив смех. — К тому же она права. У старика Маре действительно не все дома. Еще что-нибудь было? — повернулась она к юному клерку. — Старик Маре потом еще что-то сказал вам про портрет Изы?

Юный клерк посмотрел на меня и быстро отвернулся.

— Так что все-таки мистер Маре сказал про картину? — настойчиво спросила я.

— Ну-у, — протянул мистер Флеминг, — теперь я уж и не вспомню.

— А вы постарайтесь, — сказала миссис Йен Клут. — Ну же, дайте нам посмеяться.

— Да он сказал всего лишь, — решился мистер Флеминг, поворачиваясь лицом к картине, — сказал всего лишь, что там нарисованы железная дорога и поезд.

— Всего лишь! — фыркнула миссис Йен Клут.

— Бедняга, это не его вина, — сказал мистер Флеминг. — Он ведь не в своем уме.

— А не сказал ли еще, приятель, что на картине изображена древняя машина? — спросила Грета. — Нам, во всяком случае, он это говорил.

— Да, — усмехнулся юный клерк. — Это он тоже сказал.

— Ну вот видите, — сказала миссис Йен Клут. — Этот человек явно спятил. Железная дорога на портрете Изы! Смех да и только. Что касается миссис Маре, — добавила она, — что касается ее, то я с самого начала не доверяла этой женщине. «Миссис Маре, — предупредила ее я, — через неделю вы должны съехать». Их не было уже на следующий день.

— Хорошо, что мы избавились от этой старой сучки, — сказала Иза.

— Она ревновала к портрету Изы, а? — прокудахтала Грета.

— А вот с художником, пока он рисовал Изу, мы отлично провели время, — сказала миссис Йен Клут.

— Точно, приятель, — поддержала ее Майда, — да и летчики были что надо.

— У нас здесь часто бывают знаменитые художники, верно? — сказала ее мать.

— Точно, приятель, — сказала Грета. — Они из-за Изы приезжают.

— И летчики, — сказала Майда. — Классные парни. Ну а командир тут еще шутку сыграл с Изой, настоящий мужчина.

— Свинья, — сказала ее мать. — Впрочем, не страшно, у Изы и другие ребята есть. Иза могла бы сниматься в кино.

— В кино она бы всем показала, — сказала Грета.

— Здесь бывают все знаменитые артисты, — сказала миссис Йен Клут. — Все. Они хотят сниматься с Изой. Но мы ей не разрешаем.

— Она у нас звездой бы стала, приятель, — сказала Грета.

— Но мы ее в кино не пускаем, — сказала Майда.

— Пусть делает что хочет, — сказала мать, — только сначала школу надо закончить.

— Железно, — сказала Иза.

— Макса Мелвилла знаете? — обратилась ко мне миссис Йен Клут.

— Имя слышала… — осторожно сказала я.

— Слышала имя! Да ведь Макс Мелвилл — звезда номер один! Так вот, на днях он приходил к Изе. Верно, Грета?

— Ясное дело.

Миссис Йен Клут продолжила повествование:

— «Кино для Изы — слишком публичное дело, — сказала я ему. — Макс, — говорю, — мы люди скромные». Макс, я его так, запросто, называю.

— Макс — удивительный малый, — заметила Майда.

— Он преподнес Изе великолепный подарок, — сказала миссис Йен Клут. — Не то чтобы такой уж дорогой, но это семейная реликвия, тут чувства замешаны, и он не расстался бы с ней ни для кого другого, кроме Изы… Майда, сбегай наверх, принеси.

Майда затопталась на месте.

— Это что — та брошь?.. — начала она.

— Нет, — сказала ее мать медленно и печально. — Брошь Изе подарил художник. Странно, что та забыла, что подарил Изе Макс Мелвилл.

— Я принесу, — вскочила на ноги Грета.

Вскоре она вернулась с небольшим компасом в руках.

— Вещица недорогая, — повторяла миссис Йен Клут, передавая ее по кругу. — Но прадед Макса был исследователем, и когда он поднимался на Гималаи, на руке у него был этот самый компас. Он так и не вернулся из той экспедиции, компас нашли на нем. Так что Макси очень дорожил им и все же расстался ради Изы.

Я получила этот компас в четырнадцатилетием возрасте; тогда он был совсем новый; я узнала его сразу, а пока миссис Йен Клут занимала нас разговорами, узнавала все больше. Оставленные мною царапины и вмятины были знакомы мне, словно собственная подпись…

— Очень старый, старинный, можно сказать, компас, — сказала жена ростовщика, бережно протирая ладонью стекло. — Щедрый подарок со стороны Макса Мелвилла. Ну да понятно, он хотел, чтобы Иза снималась в кино, наверное, в этом все дело.

— Как он вам? — спросила она меня.

— Очень интересная вещица, — сказала я.

Кто, что за путешественник перенес его через моря? Через сколько рук он прошел на пути от ломбарда, где я его заложила, к ломбарду миссис Йен Клут? Вот о чем я сейчас себя спрашивала, а еще, почему меня не задевает то, что я вижу свой компас в заботливых руках жены ростовщика — и рассматриваю, чтобы доставить ей удовольствие. Мне все равно. Ее нос прицелился в компас, словно стрелка в сторону севера…

— Мы никогда с ним не расстанемся, — говорила миссис Йен Клут, — по сентиментальным, знаете ли, причинам. Дохода он нам точно не принесет.

До того как пришлось его заложить, компас в течение нескольких лет валялся где-то среди моих вещей. Оттого и поцарапался весь и побился. Побился в ящике — в поисках нужных вещей я всегда отбрасывала его в сторону. Я никогда его не использовала, не определяла с его помощью местоположение. Может, его и вообще-то не слишком часто использовали. Следы, на нем оставшиеся, были в основном моими следами. Тот, кто заложил компас в ломбарде миссис Йен Клут, вряд ли собирался выкупать его. Жена ростовщика могла свободно им распоряжаться, достался он ей честно.

— Да, денег он нам не принесет, — повторила миссис Йен Клут. — Да мы и не думаем о деньгах, ценна сама мысль, что он у нас есть.

— Это талисман нашей Изы, — сказала Майда. — Тебе бы стоило взять его с собой, когда в Голливуд подашься, приятель.

— Голливуд! — фыркнула миссис Йен Клут. — Ни за что, нет, нет. Если уж Иза подастся в кино, то только на какую-нибудь английскую студию. В Голливуде человек слишком на виду. Вы можете себе представить нашу Изу в Голливуде, мистер Флеминг?