Я успел только повернуться и стать свидетелем того, как Мишин был раздавлен томиком «Тихих дней в Клиши». Станут ли его соплеменники извлекать тело несчастного из-под убившей его книги? Увы, они остались безучастными. Я был поражен больше, чем ожидал, одиночеством, сопутствовавшим смерти маленького смельчака. А между тем, он был женат и имел троих детей. Мишин был искусным резчиком по дереву: из зубочисток он мастерски вырезал ритуальные жезлы, на которых изображал разных фантастических животных. Я понял теперь, куда девались мои зубочистки. Представил я себе и жену Мишина, Тибит, которая, придя на рынок фей, говорит своей подруге, что жезлы, изготовленные ее мужем, можно увидеть в галерее, располагающейся у задней стенки шкафа под кухонной раковиной. Потом я представил и самого Мишина, ночью, в постели, обнимающего жену.

Наконец, я вновь перевел взгляд на маленьких альпинистов. Их троица отдыхала на верхнем обрезе книги, находящейся на опасной полке, во втором ряду. Я наклонился и вытянул шею, чтобы увидеть, что это за том, и обнаружил, что феи собрались на «Алхимике» Паоло Коэльо, книге, которую я никогда не читал и которая невесть каким образом очутилась на моих полках. Мой любимый эссеист, Альберто Мануэль, говорил, что ни за что не войдет в библиотеку, если там есть хоть одна книга этого, с позволения сказать, автора. Я подумал, что Мануэлю вряд ли удалось бы добраться до моего Коэльо, хотя при первой же возможности, конечно, нужно будет от него избавиться.

К этому моменту я знал всех фей по именам, и кое-что мне было известно про их жизни. Командовала экспедицией женщина с длинными волосами, которую звали Аспетия. Я не знал, какова цель их похода, но был уверен, что таковая имела место. Аспетия получила задание непосредственно от Магориан, Королевы фей. Из остальных ее спутников здесь были спасенный ею малыш Сопсо и парень покрупнее, Бальтазар, нахлобучивший на лысину коническую шапку с тесьмой на подбородке – такие шапочки в день рождения надевают дети. Аспетия говорила что-то ободряющее Сопсо, который из страха упасть теперь стоял, скрючившись, на коленях. Сняв со спины мешок, она достала из него запасной шип и протянула Сопсо со словами:

– Если мы не поторопимся, смысла в том, что мы забрались так далеко, уже не будет.

На следующей полке по пути вверх они нашли отличный плацдарм, поскольку здесь был только один ряд книг, да еще и задвинутых к самой стене шкафа. Это была разноцветная коллекция сказок Эндрю Лэнга, каждый том которой имел собственный цвет обложки. Книги стояли одна к одной – островок порядка в общем хаосе библиотеки. Я смотрел, как феи проходят мимо книжек разных цветов – красной, фиолетовой, зеленой, оранжевой, – и думал: а знают ли они, что эти колоссы представляют собой нечто более значительное, чем скалы, на которые необходимо карабкаться? Я представил себе огромный валун, похожий на яйцо птицы Рок, который лежит среди золотой травы заповедника, и подумал: а какая история может из него вылупиться?

День двигался к вечеру медленно и неумолимо – так же, как медленно, но методично двигались феи. Одну за другой они осматривали полки в шкафу, неторопливо, ничего не упуская из виду, несмотря на опасность упасть и разбиться. На их пути встречались препятствия – книги, которые я без всякой системы клал поверх рядов, надеясь, что когда-нибудь поставлю их на полки, на нужное место. Когда феям пришлось пересечь поверхность моего дьявольского барабана, оставшегося на полке с прошлого Хэллоуина, их тихие шажки эхом отдавались в пещерах полок. На корешке одного из романов Джорджа Смайли Бальтазар настиг и пронзил копьем, изготовленным из соломки, сахарную чешуйницу. Феи разложили костер и приготовили ужин. На костре можно было жарить, но он, слава богу, не жег и ничего не поджигал. Троица села в кружок и съела приготовленное насекомое. Пока они работали челюстями, Сопсо что-то читал из книги такой бесконечно маленькой, что можно было усомниться в ее существовании.

Закрыв глаза, я отплыл в безмятежный покой раннего вечера. Окно было приоткрыто, и легкий ветерок обвевал меня. Через несколько мгновений я, вздрогнув, проснулся и первым делом принялся искать глазами экспедицию. Увидев их, я заволновался. Бальтазар и Аспетия сражались с ожившим чудесным образом нэцкэ, изображавшим японского демона Они. Та штуковина стояла у меня на полке много лет. Ее купила мне Линн в магазинчике в чайна-тауне, через дорогу от Пекинского дак-хауса. Фигурка была сделана из какой-то смолы – дешевая имитация слоновой кости: низкорослый, плотный демон с грязноватым лицом и рогами. В правой руке он держал собственную маску, а в левой – большую сумку, и ими он пытался поймать фей. Сопсо нигде не было видно.

Когда я увидел ожившую статуэтку, голова моя закружилась, а конечности задрожали. Демон рычал и плевался. Невероятнее всего было то, что эльфы смогли отогнать демона к самому краю полки. Битва была яростной; феи до крови кололи нэцкэ длинными кинжалами, сделанными из кончиков безопасных медных булавок. Размеры демона давали ему преимущество, и несколько раз он захватывал Бальтазара и Аспетию своей маской, но каждый раз они выскакивали сквозь ее глазницы, и он не успевал переправить их в сумку. В пылу сражения малыши распевали мелодичный гимн фей, но до меня долетали лишь его обрывки. Феи кружились вокруг гиганта и, не прерывая пения, кололи его кинжалами в волосатые икры, в пальцы ног и в ахиллово сухожилие.

В одно мгновение битвы демон пошатнулся, утратил равновесие и едва не полетел вниз. В ту же секунду Бальтазар прыгнул на него, утвердился ногой на брюхе демона, схватил того за бороду и, подтянувшись, вонзил кинжал в глаз врага. Демон опрокинулся навзничь и, истошно вопя, принялся кататься по полке. Аспетия подскочила и по рукоятку вонзила свой кинжал в левое яичко демона. Тот завопил еще громче и сорвался с края полки. Бальтазар попытался отпрыгнуть туда, где стояла Аспетия, но он захватил его ногу, и противники полетели вниз вместе. Хотя Бальтазар и сломал себе шею, его праздничная шляпа нисколько не пострадала.

Аспетия подползла к краю полки и глянула вниз, чтобы удостовериться в печальной судьбе своего товарища. Если ей удастся выжить в этой экспедиции, она будет единственной, кто расскажет жене и детям Бальтазара о его героической смерти. Отойдя от края полки, она села и глубоко вздохнула. Из пещеры, образовавшейся между «Книгой назидания» Усамы ибн Мункыза и «Детством» Гарри Круза, выполз Сопсо, подошел к Аспетии и положил ей руку на плечо. Она уцепилась за нее; Сопсо помог ей подняться, и они продолжили свой путь на верхнюю полку, уже без всяких приключений. Пока они взбирались наверх, я посмотрел на лежащую на полу нэцкэ и увидел, что она вновь превратилась в безжизненную скульптурку. Неужели в нем был заключен демон? Как и почему он ожил? Искусство лицезреть фей несет с собой массу вопросов, на которые нет ответа.

Поднявшись на верхнюю полку, феи двинулись в северном направлении, к задней стене комнаты, по пути минуя фигуру Призрачного гонщика высотой в целый фут, мраморные статуэтки Ганеши, маленькую рамку с «Марками Ада» Джейсона ван Холландера, книгу писем Флэннери О’Коннор и «Богоматерь цветов» Жана Жене, которую я совершенно без всякого умысла или плана поставил рядом с «Богоматерью тьмы» Фрица Лейбера. Сверху на книгах этой полки лежал том произведений Коттона Мэзера, козырьком нависавший над полкой, по которой должна была пройти экспедиция, и смотревшие вниз глаза автора, равно как его брови, нос и напудренный парик, явились свидетелями ее прохода. Рот же проповедника, скрытый за корешками книг, был лишен этого удовольствия. На мгновение я оказался рядом с членами экспедиции, в тени этой книги, и, глядя в глаза ее автору, недоумевал, каким это образом он может отслеживать наше движение по полке.