У Ханны взмокли ладони, пока она шла по коридору, направляясь в его кабинет. Оставалось надеяться, что герцог не рассердится, как в прошлый раз, если она помешает его работе. Иначе разговор начнется с неверной ноты. А если Ханна ошиблась и Эксетер просто досадует на то, что она не задрала юбки прямо на столе в библиотеке, тогда есть риск выставить себя полной дурой.

Сжав кулаки, Ханна в нерешительности остановилась перед дверью кабинета. Она твердила себе: разговор с герцогом ей нужен для очистки совести – лучше все знать наверняка, чем терзаться неизвестностью… Наконец она постучала.

Дверь распахнулась практически сразу. Адамс растерянно уставился на герцогиню поверх стопки бумаг. Потом поклонился, согнувшись чуть ли не пополам. Ханна неуверенно улыбнулась. Она-то понимала, каково ему. Бедняга вечно жил в страхе совершить очередную ошибку.

– Добрый день, мистер Адамс. Как дела?

– Очень хорошо, мадам, – ответил молодой человек, заметно нервничая. – Чем могу служить? – Он осекся, встревожившись. – То есть я надеюсь, и у вас все хорошо? Так чем я могу вам служить? – взволнованно повторил он.

– У меня все хорошо, спасибо. – У нее задрожали губы.

Адамс поспешно поклонился, как будто не понимая, что еще ему сказать и сделать. Несколько писем из вороха бумаг, что он держал в руках, упали на пол, но секретарь этого не заметил.

– Я ищу… – Ханна колебалась; было трудно назвать Эксетера мужем, хотя он им и притворялся. Назвать его по имени она тоже не решалась. – Герцога! – выпалила Ханна. – Узнайте, не мог бы он уделить мне минутку?

Адамс облизнул губы и стал переминаться с ноги на ногу. На пол полетели еще несколько писем.

– Нет, мадам, то есть герцога, кажется, сейчас нет дома.

– Вот как? – удивилась Ханна. Значит, она получила передышку, но это ее почему-то не обрадовало.

– Полагаю, вечером его светлость тоже будет отсутствовать, – продолжал Адамс. – Он сказал, что я ему понадоблюсь только завтра.

– Вот как? – повторила она. Эксетер отправился обедать в клуб. Неужели избегает ее? Или, может быть… Ханна прикрыла глаза. Он мог отправиться к женщине, которая позволяет себя целовать. Разумеется, это не ее дело. Она не имеет права даже знать о его отношениях с женщинами, а ревновать – и подавно. Усилием воли Ханна прогнала досадные мысли прочь. – Благодарю. Значит, я поговорю с ним позже.

Адамс нервно улыбнулся. Поклонился, шаркнул ногой. На пол упали еще два письма, и на сей раз он это заметил. Его лицо сделалось бледным как мел. Ханне было ужасно жаль беднягу. Она быстро опустилась на колени, чтобы помочь ему собрать корреспонденцию.

– Ваша светлость! – Молодой человек пришел в ужас. Пал на колени рядом с ней и сгреб в охапку упавшие письма. Ханна подала ему те, которые успела собрать сама. Ее внимание привлекло одно из них.

– Это купчая на Редли-холл? – Она вопросительно посмотрела на Адамса.

Растерянно моргая, секретарь кивнул.

– Да, мадам. Его светлость велел мне вернуть бумагу лорду Редли. Я только что взял ее из кабинета его светлости, чтобы отослать немедленно, как и приказал его светлость. – Не говоря ни слова, Ханна протянула ему документ. – Герцог сказал, чтобы я вернул купчую с пожеланиями всего наилучшего от вас, мадам, – робко добавил Адамс.

Некоторое время Ханна удивленно смотрела на него.

– Спасибо, Адамс. – Она наконец обрела дар речи.

Секретарь снова поклонился – раз, другой – и побежал исполнять приказание.

Ханна проводила его взглядом, потом медленно пошла на террасу. Итак, герцог решил вернуть дом Редли – с пожеланиями всего наилучшего от нее. После того что он наговорил, она никак не предполагала такого исхода. Ханна едва не запнулась. Нахлынули воспоминания о том, что он сказал, и о том, чего едва не сделал. Ведь не думал же Маркус, что в качестве возмещения долга она станет?..

– Мама! Мой змей! – Ханна услышала голосок дочери. Молли дергала ее за руку, показывая куда-то в сад. – Смотри, мама, мой змей застрял на дереве! – Встревоженное личико дочери раскраснелось. – Мама, сними его, пожалуйста!

Улыбнувшись, Ханна взяла Молли за руку.

– Попробую. А Селия не смогла его снять?

– Нет! Селия не умеет лазить по деревьям, как ты, мама! Пожалуйста, помоги нам!

Рассмеявшись, Ханна позволила дочери отвести себя в сад, где Селия стояла у дерева, беспомощно глядя на застрявший среди листвы воздушный змей.

Потом, сказала себе Ханна, она спросит его о доме Редли. И принесет извинения. И пообещает быть осмотрительнее. По крайней мере, в присутствии посторонних.

Но она не позволила себе подумать о том, что станет делать, если останется с ним без свидетелей, а такая возможность представилась Ханне только ближе к ночи.

Как и сказал мистер Адамс, герцог отсутствовал весь вечер. Однако должен же он вернуться домой? Было уже очень поздно, но Ханна не могла уснуть. Облачившись в халат, она мерила шагами коридор, посматривая на дверь покоев герцога. Он предупреждал ее, чтобы она стучала, если ей понадобится войти. В раздумьях Ханна прикусила губу. Есть ли у нее безотлагательная надобность говорить с ним? Удачная ли это мысль – сказать ему все именно сейчас? Удачная ли, вообще, эта затея?

Наконец она что-то услышала. Ошибки быть не могло: звуки, тихий рокот его голоса – герцог разговаривал с Телменом. Приложив ухо к двери, Ханна услышала, как отворилась и тихо затворилась другая дверь – и все стихло. В горле у нее словно образовался комок. Исполни, что задумала, – и дело с концом, сказала она себе и осторожно постучала.

Ответа не последовало. Наверное, Эксетер уже ушел в спальню. Ее сердце замерло. Ханна постучала еще раз, потом робко приоткрыла дверь, чтобы только заглянуть и убедиться, что его тут нет, а затем с чистой совестью вернуться к себе и лечь спать.

Герцог поднял взгляд из-за письменного стола. Перед ним лежали деньги – столбики монет и пачки банкнот. Еще был стакан с янтарной жидкостью, а рядом – тонкая тетрадь. При появлении Ханны Эксетер отложил перо. Его брови вопросительно поднялись.

– Добрый вечер. – Она облизнула губы. Ханна никогда не видела его в рубашке и брюках, поверх которых был накинут шелковый халат. – Можно мне поговорить с вами?

Он не ответил; но потом кивнул. Встал из-за стола и ждал с непроницаемым выражением лица. Ханна, сцепив руки, вошла в кабинет и слово в слово повторила речь, которую подготовила, пока взволнованно расхаживала по собственной спальне.

– Я хочу принести извинения за то, что сделала сегодня. Мой поступок был непростителен, и я хочу, чтобы вы знали, как я раскаиваюсь. Больше это не повторится, даю слово.

Склонив голову набок, Маркус смотрел на нее с нескрываемым скептицизмом. Господи! Ханна бросилась объяснять:

– Могу только сказать, что очень сочувствовала бедной леди Редли, ведь совсем недавно я сама едва не лишилась дома. А когда она рассказала мне про детей, я… Я ничего не могла с собой поделать. Но, конечно, была не вправе прощать карточный долг. Обещаю, больше никогда не буду покушаться на ваши полномочия.