– Вы сами виноваты. Слишком полагались на него.

– Он вполне устраивает меня. Кроме того, он зависит от нас. У меня нет оснований ему не доверять. Зелинский задернул небольшую щель между тяжелыми оконными портьерами, затем, сунув руки в широкие карманы парчового халата, начал выхаживать по ковру.

– Ты из дома?

Спикер покачал головой. Зелинский вышел на него через пейджер, потребовав срочного свидания.

– Нет, катался в тачке. Любовался ночным Эрмитажем.

– Собственно, вызвал я тебя из-за исчезновения Сергея. Езжай сейчас к нему домой, поговори с женой. Потом она вызовет милицию.

– Думаете, они будут шевелиться?

– Заплатим – будут.

Спикер не торопился подниматься с кресла. Наоборот, он расстегнул пальто и вытянул ноги.

Зелинский замер в центре просторной комнаты.

– Ты чего-то не понял, Андрей? Время дорого.

– Конечно. Дорого… Это вы попросили его присматривать за мной?

Зелинский нахмурился и присел в кресло напротив.

– Зачем, Александр Михайлович? Вы сомневаетесь в моей честности?

– К чему этот разговор, Андрей? Сейчас надо действовать, а не затевать пустые речи. Мне телевидения хватает. Я тебе абсолютно доверяю, и ты это прекрасно знаешь. Сергей мог проявить совершенно ненужную инициативу. Если честно, он недолюбливает тебя. Но в настоящее время он мне нужен. Пожалуйста, позабудь про антипатии и займись его поисками.

Спикер снял перчатки.

– Вы хорошо помните условия нашего сотрудничества, Александр Михайлович? Когда я нанимался к вам? Вы получаете максимально возможную деловую и физическую безопасность, я получаю деньги. Не так ли?

– Послушай, Андрей…

– Разговор давно назрел, и он необходим, – перебил Зелинского Спикер. – Об этом уговоре знаем мы одни. Для всех остальных я “темная лошадка”. Так, пристебай у большого босса. Сбегай-достань-принеси. И вторым условием было полное доверие с вашей Стороны и полная свобода действий с моей. В рамках разумного, конечно. При этом я вовсе не обязан вчитываться перед вами. Вы в безопасности – это главное. Скажите, Александр Михайлович, у вас были претензии к моей работе?

– Нет, Андрей. Ты просто находка для меня. Но в чем проблемы? Тебе нужны деньги?

– Нет, вы платите честно.

– Тогда я не пойму, что тебя не устраивает.

– Я не буду искать Сергея.

– Почему?!

– Вы забыли, я обеспечиваю вашу безопасность теми способами, которые считаю нужными. Я гарантирую вашу безопасность.

Зелинский не смог выдержать взгляда бывшего разведчика и отвел глаза. Едва ощутимый холодок пробежал сверху вниз по спине. Как легкий укол током.

– Да, конечно. Я не сомневаюсь.

– И вот еще одно подтверждение. – Спикер сунул руку за пазуху, выдернул из кармана кассету и бросил ее на столик. – Она самая. Я запомнил упаковку.

– Упаковку? Ты не смотрел содержимое?

– Хотел. Просто не успел – дела были. Я получил кассету не так давно.

Зелинский протянул руку, взял кассету, повертел ее, неопределенно хмыкнул.

– Ты действительно мастер. Твой человек не проболтается? Хотя, в принципе, не беда, если и проболтается. Кассета у меня.

– Не проболтается. Человека ограбили в парке. Кажется, он при этом умер. Что творится, что творится… По улице не пройти.

– Напрасно. В этом не было необходимости.

– К счастью, здесь последнее слово за мной. При слове “счастье” еще один электрический разряд щелкнул Александра Михайловича.

– Хорошо, но Сергей?

– Я не буду его искать. – Холодная твердость Спикера говорила о бесперспективности каких-либо споров. – Можете сразу звонить в ментовскую. Думаю, они найдут его быстрее.

– Ты уверен?

– Я же сказал, что работаю честно. Вы напрасно поручили Бермудину пасти меня.

– Я ничего не…

– Бросьте, Александр Михайлович. Вы не волнуйтесь, я нисколько не сержусь. На вашем месте я бы тоже поручил. Слепо доверять нельзя.

– Ты знаешь, где Сергей?

Спикер махнул зажатыми в руке перчатками:

– Понятия не имею. Звоните, звоните в милицию.

– Послушай, Андрей! Перестань строить из себя Джеймса Бонда! Самодеятельность хороша на сцене дома культуры. А в нашем театре режиссер – я. Главный и единственный.

– Кто спорит, Александр Михайлович? Я могу Уйти в другой театр. Хотите? Пожалуйста! Я и завел этот разговор с одной целью – выяснить отношения. Решайте, Александр Михайлович. Я без работы не останусь.

~ Нет, нет, погоди, – заметно смягчил тон Зелинский. – Ты меня вполне устраиваешь. Просто некоторые моменты все же необходимо оговаривать со мной.

Он взял кассету со стола, повертел ее, затем сунул в карман халата.

– Наша дружба остается в силе. Несомненно. Зелинский достал из бара уже знакомую Спикеру бутылку коллекционного коньяка, два фужера.

– Давай по стопочке. Меня немного знобит. Идиот прораб, щели в окнах в палец толщиной.

Спикер кивнул. Ему действительно необходимо снять нагрузку. Фужеры музыкально соприкоснулись.

– За дружбу, Андрей. Коньяк приятно обжег небо.

– Ты выглядишь устало.

– Спасибо за комплимент, Александр Михайлович. Под лежачий камень “Амаретто” не течет. Я работаю.

– Отдохни. Слетай в Рим или в Ниццу. Развейся.

– Не сезон.

– Отдохни, отдохни… Еще выпьешь?

– Выпью.

Второй фужер Спикер опрокинул не чокаясь. Затем поднялся с кресла.

– Я хочу спать. И правда устал что-то.

– Конечно, конечно, Андрей. – Зелинский заботливо махнул рукой в сторону двери. – Езжай, отдохни. Да, извини, главное-то…

Он открыл бюро, повернул ключик встроенного сейфа.

– Держи, это за кассету. Благодарю. Спикер спрятал две туго перевязанные пачки, слегка кивнув Зелинскому.

– До свидания, Александр Михайлович.

– До встречи, Андрюша. Завтра в полдень позвони, пожалуйста, в офис. Надо решить один вопрос.

– Хорошо.

Зелинский запер за Спикером дверь, затем вернулся в комнату. Плеснул себе коньяку. Подойдя к окну, чуть раздвинул тяжелые портьеры.

Спикер вышел из дома. Привратник в пятнистой форме засуетился возле ворот, морщась от зимнего ветра. Машина, моргнув габаритами, выкатила на шоссе и мгновенно растворилась в темноте.

Зелинский допил коньяк, взял рюмку, из которой пил Спикер, и бросил ее в камин.