Спасибо за службу, Андрюша. Извини, но ты переступил черту. Без разрешения присвоил себе право казнить или миловать. Этак ты завтра решишь, что для моей безопасности надо убрать меня самого. Ну конечно, чего распыляться? Самое безопасное место – деревянный тулуп на глубине два метра. Я решил, Александр Михайлович, что вам он как раз.

Нет, Андрюша, ты хоть и грамотный, хоть и умелый, но всего лишь слуга, которого наняли… Да, не в меру усердный слуга. Головушку клинит на поворотах. Так нельзя. Такое усердие слишком бросается в глаза. Отдохни, Андрюша, отдохни.

Жалко Сергея. Ладно б месяца через два. Пока новый человек вникнет…

Зелинский взглянул на каминные часы, хлопнул по карману халата и, сгорая от любопытства, покинУЛ комнату, перейдя в рабочий кабинет. Там он включил “двойку”, вставил в щель кассету и нажал на “пуск”.

Гончаров прервал цепочку собственного бесконечного мата, разбавив его нейтральным “блин”.

– Ты не быкуй! – Вовчик так и не понял, что стряслось. – Давай без блинов. Паша чуть сбавил.

– Полный беспредел, Вовчик! Полный! Ментов валят. Никого не боятся, пидоры.

– Не верещи, прошу же. Кого убили, объясни нормально.

– Славку, водилу нашего!

– Когда?!

– Дежурный в час ночи позвонил. Граждане нашли в парке. Ну, не в самом парке, а там, где пустырь с канавой. Туда, наверное, тащили, а потом бросили. Два ножевых! В сердце оба. Сзади! Ну, суки бешеные!

– “Гоп-стоп”?

– Похоже. Карманы вывернуты. Бабок нет, ксивы. Хорошо, наш, сразу опознали.

– Чего его в парк понесло?

– Откуда теперь узнаешь? С женой связались, должен был прямо из гаража домой идти. Ну, мог, конечно, куда-нибудь завернуть. Приятель у него недалеко от парка живет.

– Связывались?

– Пусто. Не приходил.

Белкин, не снимая куртки, сел на диван. Дежуривший ночью Паша все не мог успокоиться:

– В своем районе, мента! Найдем, разорвем на куски. Должны найти! Там в парке постоянно мужичков пьяных опускают. Пару недель погуляем – хапнем уродов.

– У меня времени нет гулять, – глядя в пол, заявил Белкин.

– Да ты чего? За своего!

– Вот и гуляй… – ответил Вовчик почти шепотом и вдруг совсем не к месту спросил:

– Ты знаешь, где играет Баджио? А Хаджи? Баджио – в “Милане”, Хаджи – в “Барсе”.

– Ну и что? – вытаращился на коллегу Паша.

– В тот вечер, когда мы взяли Женьку, было два матча. Но ни “Милан”, ни “Барселона” тогда не играли. Никаких штрафных Баджио не пробивал, и никто Хаджи не сбивал. Зато в тот же вечер Спикер встречался с кем-то из наших и узнал почти все, что надо! Если честно, я грешил на Семеныча и на Музыканта. Совсем не к месту он тогда зарулил. А про Славку как-то и забыл. Потом уже дотумкал, когда Женьку в Пассаже прозевали. Ну, все как по заказу! Но Семеныч про Пассаж не знал, а Серега девчонку вытащил. Я и про футбол базар затеял так, на всякий случай. Футбол – не главное. Только помалкивай, Гончар.

Паша ошарашенно уточнил:

– Это, это ты его?

– Вот еще, руки о дерьмо марать… Я просто закинул удочку, нацепив червячка. Особо ни на что не рассчитывая. И на тебе, клюнуло!

– Какая удочка? Кто клюнул?

– Это не столь важно. Я тебе потом все расскажу. На случай, если я вдруг тоже где-нибудь найдусь ограбленным, чтоб ни Казанова, ни Петрович, чтоб никто… Очень прошу.

Появился опоздавший Казанова:

– Здоров, Паш! А где Белкин, маленький, воробей, и нахальный, как обезьяна?

– Ослеп, что ли?

– О, извини, извини, не приметил. А чего это вы суровые, как парторги на собрании? Стряслось что?

– Славку ночью убили. Зарезали в парке. Грабеж похоже.

– Ну?! Вот это дела!

Казанцев затянул арию про беспредел вторым голосом.

Белкин набрал номер:

– Семеныч! Здоров. Тебе Славка вещички вчера привез? Ага, глянь, какие там кассеты. Так, так. “Ну погоди!” есть? Есть? Хорошо, понял. Я сегодня заскочу.

Паша и Костик не обратили никакого внимания на этот звонок, продолжая полоскать беспредел.

Белкин перешел в кладовку, протянул руку к полке и из разного хлама, изъятого у всяких душегубов достал видеокассету. Прочитав надпись на торце, он положил кассету во внутренний карман куртки и вернулся в общий кабинет.

Казанцев бросил на стол фото. – Вот ваш Спикер. Красавчик, а? Так и хочется назвать его именем какую-нибудь улицу. Посмертно

– Откуда взял?

– Из фотоаппарата. Эксперт изъял “мыльницу” у Шерифа, проявил, пленочку напечатал. Это они в баньке с “мартышками” парятся. Вот Шериф, вот Спикер.

– Может, это не Спикер.

– Он самый. Он и в больницу к Ольге приходил, и с Женькой балаболил. Есть и примерный адресок. Шериф в день смерти звонил ему. Я установил квартирку, сгонял, показал соседям фотку. Признали. Жалуются. Любит громкую музыку, мешает законному отдыху, на замечания не реагирует. Живет один. Хата трехкомнатная, дверь металлическая. В адресе не прописан. Короче, есть возможность отличиться. Я говорил с Семенычем, он обещал закрыть его за похищение Катьки, так что действовать можно не шибко стесняясь.

– Может, ОМОН взять? – предложил вышедший с больничного Петрович. – У них сейчас снаряды специальные есть. На двери вешают и дырку прожигают в любой броне. Коммулятивные.

– Ага, Музыкант как-то заказал. Дырку-то прожгли, а в соседней квартире стена рухнула. Обойдемся без ОМОНа. О-о-о! Глянь, Зинка вылезла. Иди сюда, Зин-Зин-Зин…

В углу, рядом с мусорной корзиной, копошилась длиннохвостая крыса, совершенно не пугаясь людей и дневного света.

– Совсем ручная стала. – Казанцев бросил в угол кусочек вареной колбасы. Крыса, вцепившись в подарок, исчезла под полом.

– Ты зачем эту гадость прикормил? Я по ночам вскакиваю. – Гончаров покрутил пальцем у виска.

– Да нормальная крыска, я ее скоро совсем приручу, посажу в банку и будем девок колоть. Все расскажут. Зинка, фас!

– Я ее пристрелю в следующий раз, пусть только морду высунет, зараза подвальная!

– Да ты просто бык!

– Она – покойник! Запомни! Вовчик улыбнулся.

– Угомонитесь, юннаты. Поехали лучше Спикера привезем.

– И все кончится?

– Не кончится. Петрович снял трубку.

– Я выдерну все ж пару ребят из роты. Время сейчас лихое, того и гляди поймаешь пулю организмом. Ты бы лучше у Семеныча постановление на обыск попросил. Чтобы дверь ломать по закону.