Они прятались в укромном уголке уже несколько минут, и с каждой секундой возрастала вероятность того, что их обнаружат. Откровенно говоря, Беннету было на это наплевать. Филиппа принадлежала ему, и этот факт не зависел от ее готовности заявить об этом вслух. Как только восстановит свою репутацию и вернет доверие и поддержку Африканской ассоциации, он сможет снова отправиться в экспедицию. И только это тревожило его в настоящий момент, а не то, что его бабочка расправит крылышки и упорхнет от него. Она так не поступит.

Оркестр сыграл вступление к контрдансу, и Филиппа отстранилась.

— Этот танец я танцую с мистером Хеннингом, — сказала она и выбралась из своего маленького укрытия раньше, чем Беннет успел ее остановить.

— Я останусь с тобой, пока он не появится.

— Беннет, мы не должны…

— Разве обезьяна не портит ваш сюртук? Из-за нее на ткани могут образоваться складки, — заявил маленький, очень круглый индивид и протянул руку. — Позвольте представиться. Фрэнсис Хеннинг.

Беннет почувствовал некоторое облегчение — во всяком случае, в отношении начинавшегося контрданса — и спокойно пожал Хеннингу руку.

— До последнего месяца мне приходилось надевать официальный костюм три года назад. Честно говоря, мне наплевать на складки.

— Вы храбрый человек, — усмехнулся Хеннинг и отступил на шаг. — Полагаю, мода не производит сильного впечатления на голодных леопардов.

— Совершенно верно.

— Э-э… я пришел, — сменил тему Хеннинг, — за леди Флип. Начинается контрданс и…

— Да, разумеется, мистер Хеннинг, — ответствовала Филиппа, проскользнула мимо Беннета и жестом показала кавалеру, что готова следовать за ним.

Вулф остался на месте, внимательно наблюдая за окружающими. В любой момент Дэвид Лэнгли мог спуститься по главной лестнице навстречу обожающим его гостям, и Беннету очень хотелось, чтобы Филиппа в это время была занята танцем. Вокруг него оживленно болтали хорошо одетые туземки этой страны. Они создавали столько шума, что у него разболелась голова. Каждая старалась показаться самой красивой птичкой в стае, и все они были слишком эгоистичны, чтобы заметить что-нибудь, кроме яркого оперения других.

— Сэр Беннет, вы должны встретиться со мной в «Уайтсе» завтра, — сказал лорд Как-Его-Там. — Не сомневаюсь, мы очень быстро решим вопрос с вашим членством.

— На завтра мое расписание заполнено, — сообщил Беннет.

— Но вы все равно должны прийти, — продолжал настырный лорд. — Вы и так слишком долго пробыли в городе, не вступив в клуб. Вы же знаете: железо необходимо ковать, пока оно горячо. Я с удовольствием вас порекомендую.

— А как начет слухов о том, что я глупец и тряпка? Лорд Как-Его-Там явно оскорбился.

— Никто об этом открыто не говорит, капитан. Но в любом случае, если вы останетесь в Лондоне надолго, вам необходимо приспособиться.

— Спасибо за предложение, — сухо ответил Беннет и снова повернулся к танцующим. — Не думаю, что смогу долго находиться в клубе приспособленцев. — Слава Богу, есть еще Клуб авантюристов. После этой проклятой вечеринки, но до рандеву с Филиппой, он вполне успеет пропустить там стаканчик.

— А вы когда-нибудь были в клубе? — вмешался какой-то виконт. — Знаете, сколько джентльменов почитают за честь войти через главный вход в клуб «Уайтс»?

— А, вот вы о чем. Это, господа, ваши проблемы. Я не джентльмен.

— Вы…

— Дамы и господа, — раздался звучный голос дворецкого, — лорд и леди Трашелл, капитан Дэвид Лэнгли.

Сегодня я встретился с человеком, которому в ближайшем будущем доверю свою жизнь. Капитан Дэвид Лэнгли, как и я, ветеран войны на Полуострове, хотя служил в штабе Веллингтона, а не на поле боя. Учитывая это, я могу только надеяться, что он на деле так же хорош, как на словах. У меня относительно его имеются большие сомнения. Он не производит впечатления человека, желающего рисковать своей шкурой, — скорее уж шкурой кого-то другого.

Из дневников капитана Беннета Вулфа

— Керо, наверх, — тихо скомандовал Беннет и посадил верветку на канделябр.

Все его внимание было сосредоточено на двери. Он хотел иметь возможность обменяться несколькими словами с Лэнгли без вмешательства Керо. Впрочем, учитывая столпившихся у двери людей, это будет не так легко, как ему представлялось на протяжении последних пяти месяцев.

В этот момент скрытая неприязнь к человеку, которому он несколько раз спасал жизнь, превратилась в ненависть. Беннет никогда не называл себя джентльменом в отличие от Лэнгли, который с гордостью считал себя таковым и при этом попытался втоптать его имя в грязь.

Ну что ж, даже интересно, как будут дальше развиваться события. Беннет обошел лакея и лорда Как-Его-Там и спокойно пошел через зал, не обращая внимания на оживленные пересуды и заинтересованные взгляды окружающих.

— Нет, Беннет, — твердо заявила Филиппа, встав у него на пути. Она выглядела так, словно собиралась, если понадобится, сбить его с ног.

— Отойди, — прорычал он, но поневоле отвлекся от вожделенной цели.

— Я-то думала, что у тебя есть план спасения своей репутации, и ты не станешь действовать так, как все ожидают.

— Это было до того, как я его увидел. Теперь я собираюсь опробовать на нем свои кулаки.

Филиппа довольно сильно толкнула его в грудь.

— Так ты не добьешься правосудия. И не получишь свои дневники.

— Возможно, и так. Но я сразу почувствую себя лучше. — Он коротко вздохнул. — Ему не нужны зубы, чтобы вернуть мне дневники.

Прелестное личико Филиппы побледнело. — Хорошо, если твое самое большое желание — избить его, сделай это. Потом увидишь, что будет с твоей репутацией и твоим будущим.

Его глаза сузились.

— Кажется, я еще вчера дал понять, каковы мои намерения в отношении Лэнгли. Ты могла попробовать разубедить меня тогда.

— Да, но я тогда думала, что это обычная бравада. Да и ты ничего не говорил о том, что придешь сюда. А теперь у тебя глаза горят жаждой убийства.

— Не волнуйся, я не убью его до тех пор, пока не получу свои дневники. А теперь извини меня, Филиппа.

Он обошел ее и направился прямиком к Дэвиду Лэнгли. И вот светло-голубые глаза заметили незваного гостя и расширились. Очевидно, дворецкий не предупредил Дэвида о визите его покойного партнера. Это хорошо.

— Лэнгли, — прорычал он, оказавшись лицом к лицу с любимым сыном виконта, — ты сукин сын.

Физиономия Лэнгли перекосилась.

— Вулф, — с трудом выговорил он и растянул губы в широкой улыбке. — Значит, ты все-таки жив.

— Твоей заслуги в этом нет. Хотя я, конечно, благодарен, что ты оставил мне хотя бы сапоги, а не украл их вместе с моей винтовкой и дневниками.