Вертокрыл ждал нас в машине. Вид у него был злой и до предела сосредоточенный. Он старался показать, что не соглашался на такую работу и ему слишком мало платят с учетом подобных рисков, но я видел, что он весь горел от предвкушения предстоящих приключений. Я был уверен, что Герман благодарен за ту случайность или провидение Господне, что столкнуло меня с ним. Теперь у него была работа, о которой он мог только мечтать. Если бы мы не встретились тогда в Петрополисе, кто знает, куда бы зашвырнула его судьба. Куда или на какое дно? Серые будни, которыми он жил в Петрополисе, могли его разве что на дно бутылки привести.

Мы с Уэллсом сели на заднее сиденье. Герман дождался, пока закрылись двери, после чего ушел с места в разбег и бодро покатил по лондонским улочкам, взяв прицел на Ист-Энд.

Всю дорогу до церкви Святого Дунстана мы провели в молчании. Идущие на смертельную битву не тратят время на пустопорожнюю болтовню, которая призвана замаскировать нервозность ситуации.

Я размышлял над предстоящей встречей с Чарльзом Строссом. Меня волновал вопрос, что такое могло случиться с добропорядочным и законопослушным инспектором, что он вдруг стал творить преступления. Не случится ли подобная метаморфоза со мной, ведь мне тоже предстоит потерять свою материальность. Быть может, долгое существование в призрачной форме сводит человека с ума?

О чем думал Уэллс, я не мог сказать. Он внимательно смотрел в окно, наблюдая за проносящимся мимо автомобиля городом. Зато я мог сказать, о чем думал Герман. Он заметно нервничал, дергал машину из стороны в сторону, проклиная на чем свет стоит других нерадивых автомобилистов, которым не посчастливилось повстречаться у него на пути. Ему не терпелось ввязаться в драку, какой бы она ни была. Есть такой тип людей, которым главное – драка и опасность, не важно, кто с кем дерется и насколько серьезная опасность угрожает. Герман уже дважды проверил свой револьвер, что говорило о том, как ему не терпится его применить.

За очередным поворотом показалась небольшая площадь, над которой возвышалась церковь Святого Дунстана. Перед ней стояли три автомобиля и толпилось человек десять. Не было никаких сомнений, что они ожидают нас.

Вертокрыл плавно подъехал к ожидающим, остановился, но глушить мотор не стал. Мы остались сидеть в машине, только я опустил стекло и выглянул на улицу. Увидев меня, встречающие зашевелились. Двое подошли к нам и встали перед капотом, так, чтобы мы не могли внезапно уехать. Один подошел к машине теневиков и открыл дверцу. Из салона появился Блекфут. Он одернул пальто, снял шляпу, поправил прическу, вернул шляпу на место и направился к нам в сопровождении двух охранников, у которых явно оттопыривались пиджаки от спрятанного под одеждой оружия.

Блекфут остановился напротив меня и первым заговорил:

– Добрый день, господа хорошие. Как вам прогулка по Ист-Энду?

– Ничем не примечательная, – ответил Уэллс. – Но нам явно не хватает хорошего экскурсовода, который сможет со вкусом рассказать нам об этом чудесном месте. Составьте нам компанию, и, уверен, сегодняшний день будет незабываем.

Блекфут сморщился, словно ему на ногу наступил верзила констебль, и сказал, брезгливо поджав губы:

– Мы покажем вам цель, установим оцепление, но ловить своего невидимку будете сами. Мои люди суеверные. А это плохая примета – делать за полицию их работу. После этого часто люди опускаются на дно Темзы с цементной обувью и улыбкой на горле.

– Мы не полиция. Вы помогаете частному лицу, – гордо заявил Гэрберт.

– Но вы все-таки работаете на полицию. В данном случае это практически одно и то же. Вас трое, уверен, вы вооружены. По крайней мере, у одного из вас чувствуется армейская выправка. Думаю, вы справитесь.

– Можете не сомневаться, – заверил его Уэллс. – Скажите, а вы привезли распрыскиватели краски?

– Да, как и договаривались. Они в зеленой машине. Мы выдадим их вам. Да, и еще. Господин Скольпеари просил засвидетельствовать перед вами свое уважение и надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество.

Кто бы мог тогда подумать, что эти слова в первую очередь относятся ко мне! Поскольку в скором времени мне предстояло встретиться с Джулио Скольпеари.

Чарльз Стросс залег на дно в одном из террасных домов. Увидев их, Вертокрыл сильно удивился. Виданное ли дело, чтобы у дома стены были общие с соседями справа и слева. По сути, вся длинная улица была одним домом, только с разными, хоть и типовыми, крышами, и отдельными входами. Похожие друг на друга, как братья-близнецы. Удивительное дело, как местные жители находят дорогу домой, в особенности в вечернее время суток, когда фонари светят тускло, насколько хватает бюджета у местных муниципальных органов. Но, несмотря на это, дома выглядели ярким красным пятном на фоне трущобных развалюх, где вынуждены были жить простые работяги, переселенцы из других городов Англии и эмигранты. Судьба уберегла меня от тяжелой рабочей участи, и я никогда не забредал на эту территорию Лондона, хотя и много слышал о рабочих кварталах, которые только разрастаются, благодаря значительному росту производств.

Мы припарковались в квартале от дома, где, по данным Блекфута, остановился Чарльз Стросс. К машине Блекфута подбежал мальчишка в пальто и в кепке, надвинутой на самые глаза. Кажется, этого рыжеволосого нахала я уже видел. Он что-то сказал Блекфуту, после чего вернулся на свой боевой пост. Из машины теневиков выбрался мужик, зябко запахнулся в пальто и направился к нам. Он остановился напротив моего окна и наклонился, ожидая, что я опущу стекло. Я крутанул ручку и приоткрыл небольшую щель, в которую тут же пахнуло свежестью улицы.

– Цель у себя. Никуда не выходила.

– Откуда вы знаете? – возмутился Гэрберт.

– Наши люди следят за домом с вечера. Если бы он вышел, они бы увидели, – невозмутимо ответил мужик.

– Как они могли увидеть невидимку? – удивился Уэллс.

– Не морочьте мне голову. Он здесь вполне видим. В костюме и шляпе. В другом виде и не ходит. Объект в седьмом доме. Комната шесть.

Теневик распрямился и невозмутимо направился назад к своей машине.

Уэллс красноречиво посмотрел на меня. Настала моя очередь выходить на сцену.

Самое сложное – избавиться от стыдливости. Ведь, несмотря на то что ты невидим, все равно не отделаться от ощущения, что все смотрят на твою наготу и восклицают: «А король то голый!» Ведь для того чтобы остаться невидимым для окружающих, мне пришлось полностью раздеться на заднем сиденье автомобиля. Чтобы не смущать меня и не мешать, Уэллс пересел на переднее сиденье. Я выпил вещество, которое передал мне в пробирке Уэллс, и стал ждать, прислушиваясь к организму. Время от времени я смотрел на свои руки, пытаясь поймать момент, когда они растают в пространстве. Но я так и не увидел этого.

Вот я смотрю на руки, они такие живые и отчетливые со всеми складками и щербинками на коже, перевожу взгляд на улицу, проверяя, не сбежал ли Чарльз Стросс, пока мы тут гримируемся для представления, а затем вновь смотрю на руки. Я все еще вижу их, но как какую-то студенистую серебряную массу, по очертаниям очень напоминающую ладони.